Лэшер

Майкл закрыл глаза. Его так качнуло, что он едва не упал в могилу. Когда он вновь поднял веки, зрение слегка прояснилось. Теперь он различал смутные очертания деревьев. А вот мертвая рука исчезла. Возможно, ее скрыли комья земли, осыпавшиеся с краев могилы. Скоро все, что осталось от этого непостижимого существа, навеки скроется под землей. До ушей Майкла донесся какой-то звук. Возможно, скрипнули ворота. Или кто-то расхаживал в доме.

На него вдруг навалилась невероятная, неодолимая усталость. Руки и ноги точно налились свинцом.

Но надо было торопиться…

Надо было торопиться…

Однако вновь взявшаяся невесть откуда слабость не позволяла ему действовать быстро. Едва двигая лопатой, он принялся засыпать могилу землей и провозился не менее четверти часа.

Дождь мерно шелестел в зарослях, мокрые плиты дорожки и листья магнолий блестели в лунном свете.

Завершив наконец свой труд, Майкл немного постоял, тяжело опираясь на ручку лопаты, а потом тихонько произнес вслух строфу из стихотворения Джулиена:

Кто не человек, должен быть уничтожен.
На грубый предмет возложите сей труд.
И мудрый конец тогда станет возможен.
И души страдальцев покой обретут.

После этого Майкл обессиленно опустился на землю и привалился спиной к шершавому стволу дуба. Боль вновь заворочалась в груди. Казалось, она терпеливо ожидала, когда он покончит с важным делом, и теперь решила, что пришло ее время. На какое-то мгновение у Майкла перехватило дыхание, но потом боль немного утихла и он задышал свободнее. Ему даже удалось расслабиться – не только усталым телом, но и сердцем и душой. Дыхание постепенно выровнялось, стало размеренным и глубоким.

Возможно, он задремал – если только человек, погруженный в дрему, может помнить обо всем, что с ним происходит. Так или иначе, видения торопились завладеть его усталым сознанием. Временами Майклу казалось, что он спускается в блаженную темноту, где его уже ждут – ждут те, кого он когда-то знал. Они бросаются к нему с расспросами, спешат успокоить и утешить его, а может, напротив, в чем-то обвинить.

«Возможно, воздух, которым мы дышим, наполнен призраками, – размышлял во сне Майкл. – И достаточно впасть в забытье, чтобы увидеть их лица, услышать их голоса».

Майкл сам не понимал, что с ним происходит. Несвязные образы наполняли его сознание, обрывки странных легенд, неизвестно когда услышанных, обрывки снов, увиденных прежде. Он чувствовал, что не должен поддаваться сну. Не должен позволять себе спускаться в манящую тьму…

И все же он отдался во власть чуткой неглубокой дремы, ощущая, что здесь, в этом саду, под надежным лиственным сводом, непроницаемым для легкого дождя, шелестевшего вокруг, он в полной безопасности.

Внезапно Майкл отчетливо представил себе изуродованное тело, спавшее под землей как раз в том месте, где он сидел, – если только обыденное слово «спать» подходит для канувших в небытие.

Да, тот, кого он убил, спал смертным сном. Ему довелось познать, что такое смерть, и теперь он познал ее вновь. Неужели и на этот раз он не обретет вечный покой?

Бледный, измученный Лэшер вновь, как и столетия тому назад, потерпел поражение, и останки его поглотила безымянная могила…

Вздрогнув, Майкл очнулся. С губ его едва не сорвался крик.

Глава 39

Подняв голову, Майкл с изумлением увидел, что дом, совсем недавно погруженный во тьму, теперь ярко освещен.

Свет горел почти во всех окнах первого и второго этажей. Майклу показалось даже, что в одном из окон он разглядел чей-то силуэт. Судя по всему, то была Эухения. Бедная старушка. Наверняка она все слышала. А вероятнее всего, даже видела мертвые тела. Впрочем, может, никакого силуэта в окне не было. Дом стоял слишком далеко, чтобы Майкл мог разобрать, что там происходит.

Майкл отнес лопату под навес. Дождь разошелся вовсю и лил теперь как из ведра. Он принес с собой упоительный запах свежести, запах влажной земли и листвы.

Тишину разбил удар грома, ослепительный зигзаг молнии разрезал небо, и теплые струи обрушились на голову, лицо и руки Майкла.

Он отпер ворота и подошел к крану у бассейна. Нагнувшись, он тщательно вымыл руки, грудь и лицо. Боль так и не утихла совсем, а лишь затаилась. Майкл ощущал легкое онемение в левой руке. Тем не менее рука ему подчинялась. Он мог сжать и разжать ее. Майкл оглянулся назад, на старый дуб. Но за сплошными потоками дождя не смог различить даже силуэт раскидистого дерева.

Дождь смыл кровь Лэшера с каменных плит. Теперь никто не узнает, где этот дьявол нашел свой конец.

Казалось, дождь понимал, что ему необходимо уничтожить все следы, и потому не жалел воды.