Лешие не умирают

Джунгли высились перед нами, словно своды мрачной пещеры. Стволы всевозможных форм и размеров возносили к небу огромные листья, совершенно скрывавшие звездное небо. Вокруг свисали гирлянды лиан, которые переплетались самым причудливым образом, карабкались на пальмы и ниспадали, обвивая стволы деревьев и сплетаясь на земле с огромными корнями. Последнее немало мешало продвижению группы, заставляя нас делать обходы или пускать в ход массивный тесак, чтобы проложить себе путь. Бледные отсветы каких-то огромных светящихся точек время от времени отбрасывали настоящие лучи света. Они мелькали то у самой почвы, то среди листвы окружавших стволов, заставляя приборы зашкаливать от перегрузки системы. Внезапно гасли, а затем снова загорались, освещая все вокруг светом несравненной красоты, напоминавшим сияние волшебного фонарика. Это были огромные жуки-светляки, так называемые «бродячие огни», испускавшие столь яркий свет, что при нем можно было даже читать. С помощью трех-четырех таких светляков, помещенных в стеклянную банку, местные жители освещали свои комнаты. Иногда попадались и другие фосфоресцирующие насекомые, обитающие большими роями, превращая облюбованное ими дерево в новогоднюю елку, украшенную праздничной гирляндой. Изредка в кронах деревьев вспыхивали настороженные светящиеся глаза какого-нибудь дикого животного, наблюдающего за странными и опасными двуногими, медленно бредущими по земле.

Меняясь с Монголом и передавая «Тайгу»[19], как эстафетную палочку, мы продирались сквозь эти дебри, внимательно следя, чтобы никто не наступил в темноте, среди сплетений множества корней и лиан на змею или не влез рукой в гнездо спящих диких пчел.

Пройденное расстояние определить было трудно. Если верить планшету командира, мы прошли не более пары километров, но я привык доверять своим ощущениям. К моменту, когда под подошвами наших «берцев» появилась более или менее твердая почва, а деревья расступились в неком подобии тропы, уводящей на север, мы с Монголом выглядели, как после марш-броска на двадцать километров.

– Привал пять минут. – Комок подозвал специалиста по биологическому оружию. Весь вид его говорил, что этот привал был сделан исключительно для неокрепшего организма «яйцеголового». – Как дела, Айболит?

– Почему Айболит? – Паренек устало уселся прямо на утоптанную землю.

– Ну, ты же доктор… – Дальнейшую логическую цепочку командир объяснять не потрудился, а специалист утомился настолько, что, несмотря на докторскую степень по биологии, а не по медицине, согласился бы не только на Айболита, но и на Бармалея, лишь бы дали отдохнуть. Он неопределенно помахал в воздухе рукой, что, вероятнее всего, означало: «я еще ого-го, могу хоть сейчас в бой».

– Понятно, – командир улыбнулся, чего собеседник в полумраке не заметил. – Коли так, подъем. Лоб – в авангард, хватит филонить. Леший – в замок. Монгол в няньки.

Боевой строй – странное место. Не получается думать ни о чем, кроме работы. Причем, независимо от того: прорубаешься ли ты сквозь лианы, или идешь замыкающим. Вся твоя человеческая сущность превращается в животное. Из подсознания вылезают дремлющие инстинкты хищника. Обостряется и слух, и зрение, и обоняние, и еще какое-то неведомое чувство – осознание опасности. Понятия не имею, почему и откуда, но я точно знаю, куда лезть не стоит, где сидит потенциально опасный зверь, где трясина, а где под точно такой же жижей твердое дно. И почему-то в такие моменты все человеческие думы уходят куда-то… даже не на второй план, а на двузначный уровень сознания – туда, где не слышно даже их отголоска.

Замок – замыкающий в строю. Он передвигается, практически, пятясь, как рак. Моя задача в этом амплуа – держать сектор, оставшийся у группы за спиной. И Комок, конечно, несколько погрешил, назвав Лба отдыхающим. Да, замыкающий не машет мачете, но моральное напряжение намного больше. Весь мой боевой опыт, а он не маленький, говорил, что все засады – это нападение сзади. В тот момент, когда путь уже пройден, и опасности с этого направления не ждешь. Как же… война не имеет морали. Атака в лоб происходит по трем причинам: или от большой дурости, или от неожиданности с обеих сторон, когда времени на выбор тактики нет – только вперед, или от чрезмерной наглости, что при определенных обстоятельствах является военной хитростью. Нормальные вояки всегда вначале пытаются дать увесистый подсрачник, чтобы, пока враг выясняет, кто такой борзый, он получил и по башке, и по корпусу. Вот по этой причине замок – место в боевом строю ответственное и далеко не такое халявное, как кажется многим несведущим.