Леший

Милиционер, резко развернувшись, вышел из избы и быстро пошел в сторону поляны. Там все уже должно быть закончено. «Следственные действия» проведены, улики собраны, место зачищено, труп и Леший погружены в салон «УАЗа». Возле машины ожидал лейтенант. Он доложил о выполненной работе. Старший обратился к нему:

– Слушай, Сань, внимательно. Возможно, у нас есть ненужный свидетель. Некий дед Матвей. Проживает он на кордоне. Теперь один. До селения около километра по прямой, через лес. Мы поехали – время поджимает, ты останься. Найди старика, слышишь? Найди и убей. Это приказ. Он может быть везде – ищи.

– А если уже рванул в Лепки?

– Я по рации сообщу кому надо. Там его встретят. И свяжутся с тобой. Но это вряд ли. Не к кому ему идти в райцентр, так что ищи. Выполнишь задание, возвращайся затемно. «Хазу» знаешь. Оттуда тебя заберут. Вперед. И найди его, Сань!

Старший сел в машину, и «УАЗ» скрылся среди лесных зарослей.

Из-за работы двигателя дед Матвей не слышал, о чем разговаривали милиционеры. Но понял, речь могла идти только о нем. Не найдя его на кордоне, милицейский начальник оставил подчиненного закончить дело, другими словами – убить его, ни в чем не повинного человека.

– Ну, ну, волчонок, посмотрим, на что ты годишься? – прошептал старик, провожая ненавидящим взглядом фигуру убийцы.

Тот, видимо, приняв к сведению, что объекта на кордоне нет, пошел к реке, держа автомат наперевес. Дед метнулся в селение. Добирался он с частыми остановками, все же возраст давал о себе знать. Наконец вышел на улицу, добрался до куста, куда Леший бросил автомат. Достал его. Осмотрел. Убедился, что тот заряжен. Прошел на околицу и в крапиве, на отлете, откуда были видны подходы к кордону со стороны райцентра, леса и реки, оборудовал скрытую позицию.

Единственное, что теперь могло на время сохранить жизнь оборотню в погонах, – это то, что он может пойти вдоль реки, по течению, обойти селение и зайти на кордон со стороны болота.

Лейтенант осмотрелся. Красивые здесь места. Приехать как-нибудь, оттянуться? Да и порыбачить заодно, рыбы в этом месте, наверно, пропасть. Жаль, сеть не поставить – порвет о коряги. Но и на удочку можно. Взять дружков, «курочек», пару ящиков водки. Можно хорошо оторваться... Он не спешил. Да и куда ему спешить? Куда от него денется какой-то дохлый старикашка?

Начальник говорил, что он свидетель. А если – нет? Если все это время сидел да и сидит где-нибудь с удочкой и в ус не дует? Но ничего не поделаешь, приказано убрать, значит, убрать! Да, дед, не повезло тебе. Хотя как еще сказать? Жизнь-то длинную прожил. Это в конце вот не подфартило, но в конце черт с ним. Лейтенант медленно пошел вдоль реки, спускаясь по течению и приближаясь к кордону. Шум от «уазика» постепенно затихал вдали и наконец стал не слышен. Милиционер остановился. Можно немного расслабиться. Он достал из небольшой сумки бутерброды с салом да луком и армейскую фляжку. Присел на край невысокого обрыва. Разложил провиант на газете, сделал несколько глотков.

– Уф! – мотнул головой, состроив гримасу. – Крепка, зараза.

Запивать не стал, да и нечем было, спускаться к реке неохота. Сбросил берет, прилег, облокотясь на руку.

– Хорошо!

Теплая волна прошла по телу, успокаивая и согревая. Умиленная улыбка появилась на веснушчатом курносом лице. Вот грохнет он деда, или ребята возле райцентра перехватят, если тот ушел, и все. Конец работе. Получит свои две штуки «зеленых» и с Веркой, приятельницей своей, на юга. В Сочи. Где темные ночи. А может, ломануться одному? Там таких верок пруд пруди. Это после решим. Потом и сюда можно наведаться – погулять. Эх, хороша жизнь, когда фарт прет и «бобы» в кармане. Он выпил еще, собрал остатки трапезы, засунул в сумку. Покурил. Окурок бросил в Пру, и тот поплыл по течению. Вот так и он плывет по течению, по течению жизни.

Лейтенант поднялся. Надо все же прочесать местность. Решил идти на кордон и там ждать. Что толку шариться по кустам? Сам придет, старый, никуда не денется. Ну а если слинял уже, тем лучше. Лишнего греха на душу не брать. Хотя грехов этих столько, что одним больше, одним меньше...Он сломал ветку и шел к селению, стуча ею по своим «берцам» – армейским ботинкам, тихо насвистывая навязчивый мотив. Прошел через лес, напрямую. Деревья сменились кустарником, стали видны ближние развалины селения, перед ними густые заросли крапивы.

Человек в милицейской форме шел прямо на них. Он так и не понял, что произошло, когда вдруг спереди раздалась длинная автоматная очередь. Лейтенант почувствовал, как что-то бьет его в грудь, разрывая в клочья китель. Боли не было, только свет вдруг померк в глазах, и он беззвучно, с открытым от удивления ртом упал ничком, прямо лицом в крапиву. А из травы поднялся дед Матвей. В глазах – огонь, губы плотно сжаты.

– Ну что, волчонок, доигрался? – процедил сквозь зубы старик. – Кого завалить хотел, мразь? Старшину разведроты?

Дед подошел к вздрагивающему телу. Перевернул его. На Матвея воззрились открытые мертвые удивленные глаза.