Леший. Четвертые врата (СИ)

       Вскоре появилась вывеска с ценниками на марки бензина, и сразу за ним домик с парой колонок. 

Глава 27

       Хорошая у Еши была квартира, не большая, но уютная. Одна комнатка, спальная. Зал: посреди диван, столик на котором восседал старый кинескопный телевизор, в углу компьютерный столик, на нем закрытый ноутбук, кресло плетёное с мятым пледом в углу комнаты. В другом углу, высокий цветок, упирающийся в самый потолок. Палас цветной, шторы в крупный цветок на окнах, люстра с длинными узкими хрусталиками. 

       Кухонька небольшая с угловой мебелью. Всё как в обычных квартирах, цветы на подоконнике. Единственное отличие от обычной среднестатистической квартиры, посреди стола самовар, с блестящими золотистыми боками. Электрический, но самовар. Кондрат вошёл в кухню, самовар тихо шумел, готовый вот-вот закипеть. Номин сидела в углу кухонного диванчика, прикрыв глаза. Еши рылся в холодильнике.

       – Сыр, колбаса, существенное не готовлю. Дома почти не питаюсь, – оправдываясь, сказал он, положив на стол выуженные из холодильника продукты. Взял из шкафчика досточку, ножик, начал все быстро нарезать. – Хлеба нет, старый засох.

       Леший только кивнул. Можно и без хлеба.

       – Ольга Марковна нас потеряет. Обещали в город свезти, и пропали, – Еши нарезал колбасу большими кусками.

       Кондрат, не смотря в глаза журналисту, быстро ответил:

       – Отвезём. Разберёмся во всем, тогда и отвезём. 

       – Разберёмся, – Еши положил колбасу в тарелку и принялся за сыр. – А в чем ещё разбираться? Номин вернулась…

       – Короткая у тебя память. У меня тётка в больнице, – прервал Леший. – И ворачиваться нам с ней некуда…

        Еши поставил на стол бокалы и сахар.

       – Может, не было никакого синего света? Взрыв был, так им пусть органы и разбираются. Ребят своих привлеки… а синий свет… мутно это как-то. 

       – Ребят своих? – Кондрат взял с тарелки кусок колбасы, сунул в рот. – Ребят, эт можно. Только где уверенность, что те же ребята вместе с Семёном не готовили взрыв в моей хатке? Где уверенность, что завтра эти же ребятки меня и не порешают?

       – Неужели нет проверенных, надёжных?

       Кондрат усмехнулся.

       – Семён был проверенным, надёжным, он взялся за еще один кусок колбасы. Повертел тот в руках и сунул в рот. – И свет был. Кузьма – кузнец поселковый, его видел.

       – И где сейчас Кузьма? – насмешливо поддел Еши.

       Кондрат глянул на журналиста исподлобья.

       – Синий свет, – голос Номин тихий, растянутый, прервал разговор мужчин. – Я видела синий свет…

       Еши и Кондрат уставились на девушку.

       – Когда пришла в себя, в машине, – встрепенулась девушка. В зеленых глазах заблестели темные искорки воспоминаний. – Синий свет… он удалялся к лесу. Я думала, мне показалось. Двигался рывками, то замрёт, то рванёт. Потом опустился к земле, скулил, как собака, поднялся и колыхаясь исчез в деревьях. Мне чудилось, как будто за ним стелется след. Как кровь. Потом все пропало. Исчез свет, и я позвонила Еши.

       – След, – повторил за Номин Кондрат. – След… Кровавый след. Кузьма его ранил. 

       Леший развернулся к Номин. Девушка задумчиво мешала ложечкой чай в кружке.

       – Ты ведь его искала? Это существо? Да?

       Номин пожала плечами. Взяла со стола колбасу, начала ломать кусочками и скармливать нежившейся у ног собаке.

       – Зачем ты фотографировала у больницы? Что за цифры это были?

       – Даже если я что-то и фотографировала, рассказать об этом не смогу, – пожала плечами девушка. – Пока вас ждала, смотрела кадры на фотоаппарате. Пусто. Ни одного. А я… – она посмотрела на Еши. – Я, правда, ничего не помню.

       – Нужно сходить к больнице. Узнать, кто это пишет и зачем. И как синий свет с ним связан.

       – Уверен, что связан? – спросил Еши.

       – Уверен, – потянулся Кондрат и встал. – Слишком часто они переплетаются. Вы отдыхайте, я схожу.

       Майор взял кружку, одним глотком выпил чай, сунул в рот кусок колбасы и вышел в прихожую.

***

       Тайру можно было оставить с Еши и Номин. Но идти одному к собственному дому, страшно. Всё же, журналиста, брать с собой Кондрат отказался, Номин нужно было отдохнуть, а оставаться одна она не желала. Губы девушки побледнели и начали дрожать при одном упоминании того, что журналист хотел бы отправиться с майором. Потому Леший, недолго думая, отправился один, вернее с Тайрой.

       Аллея. Окна Кондратовской квартиры, неживые, черные. Рама висит покорёженным остовом из покрытого сажей окна. Да и кто будет убирать? Хозяев нет, вот и смотрит квартира черными, тоскливыми глазами на прохожих. Леший оторвал взгляд от созерцания того, что было его квартирой. Напротив, высокие двери больницы. Постучать, ткнуть корочкой в лицо. Ага… и услышать тот же вопрос, что и в Севольской районной клинике. «Разрешение! Есть? Нет. Пошёл вон». Не вариант. Кондрат сидел на скамейке в десятке шагах от входа в больницу, и размышлял, как попасть внутрь. Уже стемнело, и прохожие появлялись все реже. На душе старшего следователя, становилось всё тяжелее. Он то и дело оборачивался, вглядывался в тени. Потом прохожие и вовсе пропали и свет в домах начал тухнуть. К полуночи осталась пара окон со слабым светом ночников или телевизоров.