Леший. Возвращение к покону

– И я имя хочу! Ой… – звонким колокольчиком прозвучало из камышей.

– Явись предо мной! – строго глянул на камыши Леший. Когда на свет вышла давешняя зеленовласая девчушка, наставительно проговорил: – Имя заслужить надо. Ныне названы будут лишь те, кто не покинул родные места.

Маленькая мавка вздохнула так печально, и такое неподдельное разочарование выразилось на ее детском личике, что посветлел даже строгий лик владыки.

– Нешто и имя уже подобрала? – насмешливо прищурив глаз, спросил он.

– Не подобрала, – снова вздохнула мавка.

– Тростиночка, – вырвалось у Катерины, смотревшей на маленькую нимфу с неподдельным умилением.

– По нраву ли тебе имя такое? – бросив короткий взгляд на спутницу, осведомился у девчушки Леший.

– По нраву, владыка! – засияла ликом та, одарив благодарным взглядом и Катерину.

– Вот коли усердие проявишь в очистке речки, так имя за тобой и останется, – заверил владыка.

– Ква-буль, извиняюсь, – донеслось из заболоченной заводи, и присутствующие невольно поморщились от распространившегося гнилостного запаха, – не удостоюсь ли и я сква-воего имени?

– Это что за вонючка? – зажала нос Катерина от еще более сгустившегося амбре.

– Не ква по нраву мне так-квое имя, – обиженно булькнуло из болотца.

– А коли не по нраву, – ткнул перстом в сторону заводи Леший, – так обзаведись сперва собственным болотом, благоустрой его, кикимор на службу прими. Тогда и будет тебе достойное имя.

– Ква-буль, – вякнуло в ответ пристыженно, и Катерина увидела, как темно-зеленая кочка ушла под воду, выпустив напоследок зловонный пузырь.

– Это кто? – продолжая зажимать нос, обратилась девушка к Лешему.

– Болотный дух, – пояснил тот и переключил внимание на речницу: – Выбрала-ли ты имя себе?

– А как речка называется? – вновь решила проявить инициативу Катерина.

– Веселка, знамо, – сообщил Терентий.

– Тогда для ее хозяйки подойдет имя Веселина.

– Кх-м… – владыка почесал затылок, размышляя о том, что такое веселое имя больше подошло бы какой-нибудь анчутке, нежели бывшей мавке.

Однако речница сперва в удивлении подняла брови, после чего неожиданно улыбнулась, заставив в свою очередь удивиться владыку. Ведь души утопленниц почти никогда не улыбаются. Смеяться от озорства могут, но не улыбаться вот так по доброму.

– По нраву мне имя такое, – поклонилась речница Катерине и пояснила: – Когда-то Веселиной нарекли меня матушка с батюшкой. А когда, – лик нимфы погрустнел, – спасаясь от бесчестия, бросилась я в омут глубокий, то весяне и речушку моим именем нарекли.

– Кх-м, – снова хмыкнул владыка, воззрясь на свою спутницу, – эка горазда ты, Катерина, имена давать.

Девушка скромно развела руками, мысленно ставя себе плюсик за своевременную инициативу. Пусть она толком еще не поняла, кто такой есть этот блондин, но каким-то чутьем ставила его в социальной лестнице на одну ступень с крупными олигархами. А Катерина, как и всякая здравомыслящая современная женщина, искренне считала, что лучшие друзья девушек, это не бриллианты, а олигархи. А брюлики являются лишь сопутствующей статусной бижутерией. А кроме всего прочего, Леха нравился ей, как мужчина. Правда, продолжала свербеть мыслишка о том, что все связанное с этим человеком есть результат ее умопомешательства, и на самом деле она сейчас находится в палате психиатрической клиники, а не на лесной поляне в окружении сказочных существ. Но, как говорится, в этом случае оставалось только расслабиться и получать удовольствие. В конце концов, реальная жизнь, это та, которую человек ощущает и осознает, а не та, что возможно есть на самом деле.

Пока Катерина расплетала узелки своих мыслей, владыка давал наказ новонареченной Веселине, дабы та запретила мавкам показываться на глаза людишкам, коих пришлет для наведения порядка Терентий. А то, знамо дело, ежели какой вьюнош, да хоть и муж зрелый, красоту речной мавки узрит, то влюбится в нее, позабыв обо всем на свете. А какой же тогда из него работник?

– Токма енто, – подыскивая слова, Терентий начал со скрежетом чесать подобревшее за последние дни брюхо, – просьбишка есть к тебе, владыка. Мне бы вещицу с толикой силы, большой призыв творящей. Хочу человечка одного сметливого одарить, дабы пользу от него большую извлечь.

– Поясни внятнее, – потребовал Леший. – На кой тебе какой-то человечишко, ежели уже начал лесной народец возвращаться?

– Оно вотето вот, – лесовик поскреб заросшую бородой щеку, – от людишек ныне всяко толку больше. Лесной народец ослабел вдали от родных мест. Пока возвернувшиеся в силу войдут, может невесть сколько времени пройти. А Дрюлик Хват на диво спровористый вьюнош. Мыслю, старшиной его над людишками назначить, кои лесную повинность отрабатывают. Потому он всюду поспевать должон.

– Яви-ка мне сего молодца, – задумчиво велел владыка.

– Не вопрос, шеф, – огорошил не свойственной ему фразой Терентий, и в его руке появилась какая-то черная коробочка. На вопросительный взгляд Лешего, лесовик пояснил: – Енто китайский прибамбас для связи. С его помощью людишки малый призыв творят.

– Нешто и ты можешь?