Леший выходит на связь

А на розовом рассвете, воротясь в Кискач, Антон опять встретил Тайку. Она одиноко ждала его у совсем погасшего очага, и он сперва принял ее фигуру за пень, накрытый шубой. И когда он спрыгнул с коня, она повернулась к нему и стала говорить негромко, но четко, как бы стремясь донести до него не только каждое слово, но каждый звук, чтобы Антон правильно понял ее. Это была уже не та, бесхитростная Тайка, какою прежде знал ее он, — перед ним была решительная женщина, которая вполне отдавала себе отчет в том, что делала. Она встала и, гордо вскинув синеволосую непричесанную голову, сказала:

— Ты спас от смерти моих детей, а для чего? Чтобы осиротить их? Ты ищешь моего мужа. Зачем тебе Константин?

— Он бандит, — раздражаясь, глухо ответил Антон.

— Он никого не убивал! — выкрикнула она и испугалась своего крика, сказала грустно и тихо. — Ты можешь мне поверить?

— Я верю тебе, Тайка. Я не хочу тебе зла. Но скажи честно, любишь его?

Она кивнула, не сводя с него темных, пронзительных глаз. В ней было столько скрытой внутренней силы, что Антон сразу поверил Тайке, когда она сказала ему:

— Если обманешь, я найду тебя хоть под землей. Найду и убью.

— Обещаю тебе, Тайка: Константина простят и станет он свободно жить, если выполнит одно наше условие.

— Что за условие? — заинтересованно встрепенулась она.

— Он должен свести меня с Лешим.

— Кто такой Леший?

— Константин знает.

— А если Леший не захочет встречаться с тобой?

— Захочет.

— Смотри, Антон. Помни мое слово, — предупредила Тайка. — И не вздумайте следить за Алешкой. Плохо вам будет.

— Ладно.

И по росистой, холодной траве зашагала в сторону тайги. Антон проводил ее долгим взглядом, а потом пошел в избу. Среди ребятишек, спавших на кровати, Алешки не было, он отправился в тайгу, очевидно, с вечера или рано утром до приезда Антона из Чаркова.

Через какой-то час Тайка вернулась и, ни слова не говоря, принялась готовить бойцам завтрак. Внешне она опять была спокойна, словно ничего с ней не случилось.

Казарин и Чеменев весь день томились в ожидании Алешки. Не вытерпел гнетущей неизвестности — бросил все другие дела и примчался в Кискач Дятлов. И во дворе, едва встретился с друзьями, разочарованно присвистнул:

— Плохо дело.

У Тайки тоже — капля за каплей — понемногу избывало терпение. Во второй половине дня она так и не присела — все ходила да молча поглядывала на темную зубчатую стену тайги. Ребятишки, видя необычную озабоченность матери, не лезли к ней, они издали наблюдали за Тайкой то удивленными, то испуганными глазами.

Уже на закате солнца, когда над улусом пламенели облака, все увидели худенькую фигуру Алешки, отделившуюся от леса. Зная, что дома его ждут, парнишка торопился. Когда он, ловко перемахнув плетень, оказался рядом с Тайкой, его рубашка, латанная не раз, была сплошь мокрой от пота, а сбитые и изрезанные ноги во многих местах кровоточили.

Алешка вполголоса о чем-то посовещался с матерью и, отойдя в сторонку, к лошадям, застыл в ожидании предстоящего разговора взрослых. Но Тайка глазами показала ему на избу и, когда он скользнул в дверь, прямо спросила у Антона:

— Говорить при всех?

— Да. Мы в курсе, — за Казарина ответил Дятлов.

Она не поняла его и переспросила:

— Говорить?

— Говори, — теряя всякую выдержку, сказал Антон.

— Чыс айна согласен на встречу, — волнуясь, произнесла она и шумно перевела дыхание.

Чекисты переглянулись. Цель, кажется, достигнута, но какой ценой? На каких условиях?

— Увести отряд из Кискача. Идти на встречу без оружия и только одному человеку.

Леший действовал осторожно. Но у чекистов не было выбора — они согласились. А ночью из Чаркова — третья подряд бессонная ночь для Антона — по железнодорожной телефонной линии Дятлов и Казарин говорили с Абаканом. Капотова в это время в управлении не оказалось, переговоры вел его заместитель.

— Все это похоже на ПР. Вам устроят ЗП. Требуйте явки к себе, — сказал он.

По условному коду чекистов ПР — провокация, ЗП — западня. Опасность была очевидной, но что делать?

— Иного в-выхода нет, — резко бросил в трубку Михаил Дятлов.

На условленную встречу пошел Чеменев, прошлой ночью он тоже не сомкнул глаз. Он устроился спать на сене в одном из сараев на окраине улуса. Во тьме в разных концах селения то и дело взлаивали собаки. Кто-то ходил за поскотиной. По отрывистому лаю собак можно было понять, что ходили не звери, а люди, к тому же — нездешние люди.

Выбор пал на Чеменева не случайно. У него было немаловажное достоинство: при всей своей горячности никогда не зарывался в бою, а принимал быстрые и точные решения. Поэтому-то работник областного угрозыска и был включен в чекистский отряд.

У таежной опушки Чеменев снял с себя широкий кожаный ремень с наганом и охотничьим ножом, подал Дятлову. Тот принял оружие с серьезным и несколько торжественным выражением лица и, рванув ворот гимнастерки — ему стало душно, — сказал:

— Лихого жеребца и волк не берет. Ну!

Чеменев ласково, с прорвавшейся вдруг нежностью, погладил Алешку по иссиня-черным вихрам:

— Веди. Да не серчай, не держи обиды.