Лешкина любовь

— А-а, с которым ты в субботу в клубе танцевала?

В темноте не видно было, как зарделись у Анюты тугие округлые щеки.

— Да. Он такой высокий и… и…

— Красивый? — с подковыркой подсказал мальчишка.

— Я… я не знаю, — растерянно пролепетала Анюта. — Я просто так… просто слышала, ты, говорят, с ним встречаешься. Говорят, он из армии недавно вернулся.

— Ага, из армии. И еще к тому же холостой! — почему-то со злостью вдруг выпалил Женька. — Меня не одна ты про то пытала. И еще некоторые другие!

Про себя смекалистый мальчишка подумал: «Никакого валька тебе не надо, артистка! А прибежала ты за тем, чтобы про Серегу у меня выведать».

Тут они как раз поравнялись с невысоким плетешком, огораживающим двор Суховых.

Теперь уж спросил в свою очередь Женька, стараясь казаться как можно солиднее:

— Чего это ты, Ань, из дома сбежала? Блажь, что ли, напала?

Ткнув, пальцем Женьку в нос, девушка уклончиво сказала:

— Много будешь знать, скоро состаришься!

И хлопнула калиткой.

VII

Не было почти дня, чтобы Женька не заглядывал — ну, хотя бы на полчасика — к Сереге на стройку или в общежитие. И к ушастому светлоголовому мальчишке уже все привыкли.

Завидев из окна босоногого парнишку, подбегавшего к длинному корпусу санатория, растущему ввысь прямо-таки не по дням, а по часам, какая-нибудь глазастая штукатурщица озорно кричала:

— А-а, крестничек! Привет! Опоздал малость, твой крестный за цементом в Жигулевск укатил.

Женька поддергивал свои латаные на коленях штаны, вечно с него сползавшие, и тоже весело кричал:

— Я подожду, тетя.

— Какая я тебе тетя? Я еще невеста! — отвечала бойкая на язык деваха.

— Ну-у? А я-то думал, что ты соломенная вдова! — хохотал находчивый Женька.

Из окна высовывалась другая девчонка, припудренная мелом, и просила:

— Женечка, будь ласковым! Принеси из речки ведерко водицы. Во рту все пересмякло.

— Я мигом! — охотно отзывался Женька и, разыскав где-нибудь порожнее ведерко, бежал к Усе, бодро напевая:

Что нам луна, что нам луна?
Мы Марса схватим за рога!
А вот Венере — хвост загнем
И все планеты обоймем!

Заявлялся из Жигулевска Серега, весь перепачканный цементом, трепал ласково Женьку за жесткие свалявшиеся вихры и вместе с другими рабочими принимался таскать в сарай неприподъемные мешки из плотной бумаги.

А во время перекура Серега с Женькой сидели на подножке самосвала. Иногда молчали, иногда оживленно разговаривали. Женька выкладывал шоферу свои немудрящие новости, а тот — свои. Они уже раза три собирались на рыбалку, но поездка все откладывалась и откладывалась из-за объявленного на стройке аврала. Частенько Сереге приходилось работать по две смены.

Как-то под вечер к одному из подъездов первого корпуса, где на двух этажах уже полным ходом шли отделочные работы, Урюпкин подогнал машину с панелями из прессованной стружки. Машина задела бортом за одну из берез, стоявших вблизи здания, и сломала большую ветку.

— Окосел? — крикнул шоферу дюжий парень, поджидавший панели.

— Па-адумаешь! — огрызнулся Урюпкин, выпрыгивая из кабины. — Тут этих дерев… я бы их все порубил, одна от них морока!

— Котелок твой шальной! — осуждающе проговорил другой рабочий, проходивший мимо. — Здесь же люди отдыхать станут. На березки эти под окнами… кому же не приятно будет посмотреть?

Из подъезда вышел угрюмый детина с лейкопластырем на квадратном подбородке — прораб стройки.

— Что за базар? — буркнул он, доставая из кармана помятого пиджака помятую папиросину.

— Урюпкин вон… Глянь, как покалечил березу, — сказал парень, открывая у машины задний борт. — Можно бы, наверно, и поаккуратнее.

— Ты кто: начальник, замечания всем делать? — багровея, вскричал ни с того ни с сего прораб. — Их давно пора спилить! Сплошная от них помеха!

И тут Серега, протиравший ветошью фары у своего самосвала, готовя машину к сдаче сменщику, поднял голову неспокойно, но твердо проговорил:

— Не спилите, Самойлов. Хватит, и так полрощи вокруг без нужды погубили по вашей бесхозяйственности!

Мгновенье-другое пораженный прораб не мог вымолвить словечка. А потом, чертыхаясь, снова заорал:

— А кто мне запретит? Я тут хозяин!

Крепко сжимая в руке ветошь, Серега все так же спокойно ответил:

— Мы, рабочие, не позволим! Потому что мы тоже здесь хозяева!

Женька, стоявший рядом с Серегой, со страхом подумал, что прораб сейчас бросится на шофера с кулаками, но тот, круто повернувшись, зашагал поспешно к складу, спотыкаясь чуть ли не на каждом шагу.

Осторожный, сдержанный Анисим, только что подъехавший с теми же панелями, осуждающе промолвил, подходя к Сереге:

— Зря ты с бирюком связался. Он тебе это припомнит.

Разжимая побелевшие губы, Серега упрямо тряхнул головой:

— Волков бояться — в лес не ходить. А по Самойлову и еще кое по кому давно тюрьма плачет.

В душе Женька был согласен с тихим неприметным Анисимом. «Не стоило Сереге из-за березки ссору заводить с прорабом. У нас лесу-то вокруг… ого-го сколько!»

Серега положил под сиденье ветошь, взял Женьку за руку.

— Саня, я пошел, — бросил он через плечо сменщику.