Леся и Рус (СИ)

Подхожу к окну. За ним шикарный вид на город и набережную, омываемую темными водами залива. Переступаю ногами на мягком ковре, и чудится, будто песок под ногами. Мягкий, горячий. Слышу шелест волн и собственное сорванное дыхание.

…— Ксанка, догоню! — летит вдогонку.

Я оборачиваюсь и тут же оказываюсь в плену сильных рук и черных омутов. Его сильное тело так близко, его дыхание рвется, как мое собственное, а сердце набатом грохает в груди.

— Догнал… — шепчу, улыбаясь. А у самой колени подкашиваются от его близости. Не удерживаюсь, утыкаюсь носом ему в шею и втягиваю носом горький аромат его чуть влажной кожи. Кончиком языка слизываю соленую каплю и ощущаю, как сжимаются на талии пальцы.

— Руслан… — растягиваю по слогам его имя, вжимаясь в него, стараясь стать как можно ближе, слиться в одно целое. А он касается губами волос и подхватывает меня под попу. Обвиваю ногами его торс и смотрю в смеющиеся глаза.

—  Всегда мечтал об этом… — шепчет в самые губы и делает шаг...в воду.

Не замечаю, как оказываемся по пояс в воде. Волны холодят кожу и страх подкрадывается исподтишка, но .я прогоняю его тихим смехом и касанием губ к соленой коже. Сейчас я не боюсь. И так сильно хочу этого мужчину, что внутри все дрожит от предвкушения.

— А если увидят? — спрашиваю сорванным голосом, подставляя его губам шею.

— Плевать, — рычит он, втягивая кожу, прикусывая, оставляя метку. — Но если ты не хочешь, можем уйти и…

— Я хочу…

Упираюсь лбом в холодное стекло, каждой клеткой осязая его прикосновения, жар его тела. Вспоминая, как он насаживал меня на себя, то и дело срываясь с ритма. И как я скулила и плакала от удовольствия. А потом мы лежали на песке, голые и совершенно счастливые.

— Я хочу, — ударяю ладошкой по стеклу. — Если бы ты знал, как я хочу назад.

Но время потерялось и уже невозможно ничего вернуть. Или…?

— Я знаю, — хрипло совсем рядом.       

Глава шестнадцатая: Рус

Закрываем двери на железные затворы...

Новые потери, не пустые разговоры…

Дмитрий Колдун «Облака-бродяги»

Я снова злюсь. Так сильно, что готов придушить Ксанку прямо там, у входа в больницу, когда она говорит Коту о том, о чем давным-давно должна была рассказать мне, а не упрямо играть в молчанку. Столько лет. Угробила столько жизней. Дура. Идиотка. А я...тоже хорош. Надо было еще три года назад взвалить ее на плечо и с собой забирать.

Усмехаюсь. Взвалил бы и никогда не узнал бы о Богдане. И эта мысль вышибает дыхание, скручивает сердце в морской узел. Больно. Почти невыносимо. И Ксанка словно чувствует, притихает и выпадает из реальности. Дремлет, кажется. Или настолько уходит в себя, что не замечает, как я высаживаю Ангелину и передаю ее на руки Рощину. Обрисовываю ситуацию и вдавливаю в пол педаль газа. Пока страх Ксанки не отрезвляет. В ее больших зеленых глазах — паника, помешанная на собственную боль. Черт!

А потом она пытается убедить меня, что жениться на ней — ошибка. Но не понимает, что ошибкой было отпустить ее тринадцать лет назад. Ошибкой было поддаться злости и мести. Ошибкой было в то утро уйти от нее. А то, что мы делаем сейчас — правильно, как никогда. Ее губы. Ее запах… Ваниль и спелая груша. Ее сорванное дыхание. Только мозг, сука, не хочет вырубаться от реальности, анализирует, все просчитывает. И понимает, что секс сейчас распахнет между нами бездну. И никакая сила не выстроит над ней мост. И я не нахожу ничего умнее, чем просто сбежать. От нее, такой желанной и откровенной сейчас. От себя и собственного желания, простреливающего пах до острой боли. И общего прошлого, которое так не вовремя врывается в нашу жизнь. Или вовремя?

Спускаюсь по лестнице и замираю…

Она стоит у панорамного окна, прильнув к нему, как к последнему спасению. Делаю шаг, но снова прирастаю к полу.

— Догоню, Ксанка, — тихий шепот парализует. И демоны скулят от тоски, хлынувшей из всех щелей. Отравляющей. Стирающей злость и воскрешающей что-то давно и безнадежно забытое.

— Догнал… — снова шепот, но сейчас я слышу ее улыбку.

И с головой ныряю в темный залив, безлунную ночь и ее слова.

— Я хочу, — она всхлипывает, лбом уткнувшись в стекло. — Если бы ты знал, как я хочу назад.

Сам не понимаю, как оказываюсь совсем рядом. Вдыхаю ее запах: мяты и ванили. Она пахнет собой и чуточку мной. Такая живая. Такая...моя.

— Я знаю, — и не узнаю собственный голос.

Она оборачивается, чуть пошатывается. Ловлю. Прижимаю к себе. Зарываюсь в ее кудрявых волосах. Сейчас темных после душа.

— Откуда? — едва слышно. Заглядывая в мои глаза. Доверчиво. Беззащитно.

— Я же все о тебе знаю, Земляничка, — улыбаюсь и трусь кончиком носа о ее нежную щеку. А она...щека к щеке. Словно магнит. И, клянусь своими демонами, тихо стонет, когда ее мягкая кожа касается моей щетины.

— Ты… — вздыхает, — ты не такой, как…

— Сравниваешь меня с Корзиным? — почему-то от его фамилии, повисшей между нами, становится гадко.