Леся Украинка

Я на гору круту крем'яную
Буду камінь важкий підімать,
I, несучи вагу ту страшную,
Буду пісню веселу співать.
Я співатиму пісню дзвінкую,
Розганятиму розпач тяжкий, —
Може, сам на ту гору крутую
Підійметься мій камінь важкий.

Таких стихов наберется десяток. Эхма, — тем много, а времени так мало!

Как ты полагаешь, поднимется? Эх, вряд ли, — не такой это камень!.. Видишь ли, и я так думаю, — не миновать мне ножа немецкого — мама говорит, что зимой поеду в Бену… Сейчас снова хожу на костылях, болят ноги в стопе, и из-за этого хожу по-кошачьи, да еще спина болит сильнее, чем прежде, — и трех минут не могу просидеть. Вот, Михайлику, какая твоя сестра ленивая! Видит бог, совсем ленивой стала: для собственного развлечения и разрядки пишу маленькие стихотвореньица, а работы никакой! Переводов — ни одного… Увидимся ли мы с тобой до осени? Мне в Киев пока что путь заказан. Неужто не приедешь и ты к нам, здесь уже земляника вызрела. Леса наши шумят, рожь наша волнуется, сады зеленые расцвели, — у нас теперь настоящий рай!.. Ох, не удержусь — запою!

Соловейковий спів навесні
Ллеться в гаю, в зеленім розмаю,
Та пісень тих я чуть не здолаю,
I весняні квітки запашні
Не для мене розквітли у гаю…

Увы!.. Я еще ни разу не была в роще…»

Такие обстоятельства и настрой растревоженной души помогают глубже понять знаменитое Лесино «Contra spem spero». Каждая строка, каждое слово этого произведения — крик наболевшего сердца, стремление вырваться из тисков жестокой судьбы. Здесь нет места вымыслу: ни символов, ни громких и цветистых оборотов, ни малейшего расчета на эффект — одна лишь правда, действительность, искренность. «Золотая весна», «молодые годы», «слезы горячие», «думы седые» — все это, собственно, не аксессуары стиха. Несколько штрихов, упоминаемых в письме, говорят о жизненном фоне, на котором возникла эта вещь: «Зеленая суббота, 18 мая. Среди осоки зелень и цветы…»

Поистине контраст разительный: золотая весна, мелодии лета, а над всем этим — осенние седые тучи, «темнота глухая и унылая», и «смерть налегла мне на грудь». Конечно, все это — индивидуально сложившиеся обстоятельства, абсолютно личное настроение, но какая сила и искренность чувств! И еще одно, пожалуй, главное: в каждой строфе фон безнадежности и беспросветности перекрывается надеждой, призывом к борьбе. И здесь — ни теня позерства, бахвальства:

Да! И в горе я петь не забуду,
Улыбнусь и в ненастную ночь,
Без надежды надеяться буду,
Буду жить! Прочь, печальные, прочь!

А о том, что это настроение не преходящее, мимолетное, а устойчивое, перерастающее в убеждение, свидетельствует цикл «Семь струн», написанный вслед за «Contra spem spero».

Из каждой струны нотного ряда — от «до» до «си» — «извлекала» Леся отдельное стихотворение. В каждом из них — оптимизм, уверенность в своих силах, в конечной победе. Угрозы злых туч не страшны:

Эй вы, тучи, злые тучи!
Будет вам отпор могучий,
Песни-стрелы я достану,
Я сражаться с вами стану.

В этом же цикле есть сонет, посвященный фантазии. Здесь уже общественно-политические и социальные мотивы звучат сильнее:

Фантазия! Ты чарами полна,
Ты сотворила мир в пустующем просторе…
Фантазия, ты мне сказать должна,
Как облегчить людское злое горе?
Как новый мир из старого воздвигнуть?
Как чувства равнодушному постигнуть?
Как мысль живую в спящий ум вдохнуть?

Несмотря на молодость, Леся хорошо умела владеть собой, своими чувствами и настроениями. Она прекрасно сознавала, что путь гражданского, революционного поэта устлан не розами, а шипами. Грусть, тоска, печаль, порою и сомненье еще не однажды навестят ее. Что же делать тогда? Развеять их в шумных сборищах друзей? Нет, забытья не принесет многолюдная толпа, ты в ней утонешь, но горе твое останется с тобой. Лучше в темную рощу или в поле, где ветер смелеет…

Или громкую песню запой веселей,
Чтоб само засмеялося лихо,
И тогда разлучишься с тоскою своей
И на сердце опять станет тихо…

ЛЬВОВ. ВСТРЕЧА С ИВАНОМ ФРАНКО И МИХАИЛОМ ПАВЛЫКОМ