Лесная быль. Рассказы и повести

Но скрипучая дверь отворилась пошире, и в ней появилась весёлая рожица с растрёпанным хохолком на макушке.

– Тётя Домна! – Люба говорила очень серьёзно, но голубые глаза её так и прыгали от смеха. – Пум совсем даже не озорник. Он вам письмо написал, а то вы не знаете, чего ему нужно. Пум, покажи!

Услужливые руки проворно втолкнули щенка в кухню. Он озадаченно попятился, чуть не наступая на бумажку, привязанную к шее.

Вокруг глаз поварихи побежали весёлые морщинки.

– Что же, почитаем, – так же серьёзно ответила она и, нагнувшись, сняла бумажку с мохнатой шейки. – Ишь, лентой привязали, озорники, да ещё и с бантом!

За дверью послышался шёпот и приглушённый смех.

«Милая тётя Домна, мне очень нужно, на чём спать в передней. И чтобы мягкая. Дай мне, пожалуйста. Все очень просят!!! Пум».

Повариха минуту помедлила, лукаво покосилась на дверь, затем, нагнувшись, пошарила под печкой.

– Ну как тут откажешь? Держи, писатель! Очень мягкий, как раз по твоим бокам!

Свёрнутый в трубку старый половик шлёпнулся перед самым носом Пума. Он сразу понял: новая игрушка! С весёлым рычанием он вцепился в половик и, пятясь, вытащил его в коридор. Оттуда послышался громкий весёлый визг, но Пум его уже не боялся.

– Молодец, Люба! – кричал Сергушок. – Колька, Петя, смотрите, это она придумала! Около нашей двери спать будет.

Но проворная Люба подхватила Пума вместе с половиком и, крепко прижимая к груди, кинулась в спальню.

– Девочки, ко мне! – кричала она. – Это что ж такое? Пумку отнимают и с половиком даже!

Пришлось и тут вмешаться Анне Васильевне. И дело решилось не в пользу девочек.

– Кто принёс Пума? – спросила она спокойно.

– Петя, – сказали девочки.

– Значит, Петя главный хозяин Пума, – решила Анна Васильевна. – И спать он будет около комнаты мальчиков.

– Спасибо, спасибо, Анна Васильевна, – весело кричали мальчики. А хромой Петя взглянул на неё сияющими глазами и, повернувшись к Любе, протянул руки.

– Дай же мне его, – попросил он, и задорная девчушка сразу перестала спорить.

– Возьми уж, – сказала она тихо. – И подстилку, тоже.

– Зато купать Пумку будем мы, – закричала вдруг толстушка Валя и, вытащив откуда-то принесённую мочалку, замахала ею над головой, – мыть мы будем, девочки. Правда, Анна Васильевна?

– Правда, правда, – смеялась Анна Васильевна. Вы же, наверное, его лучше отмоете. И сразу, чтоб он на коврике чистый спал.

– И я первая буду мыть! – кричала Валя, продолжая размахивать мочалкой. – Я первая его в окошко увидела.

– А я первая дверь открыла.

– А я первая погладила, – раздались голоса.

Оказалось, и этот вопрос не так просто решить. Опять пришлось вмешаться Анне Васильевне.

– По алфавиту будете мыть, – сказала она серьёзно, и Валя со вздохом отдала мыло и мочалку Нюре Александровой и Маше Арбузовой.

В этом мальчики уже спорить не пробовали. В обшей толпе с остальными девочками они с интересом наблюдали, как действовали сияющие счастливицы Нюра и Маша.

Пум здорово испугался: его намылили от чёрного носика до кудрявой пуговки, мыльная вода щипала глаза, он дрожал и повизгивал.

– Подсинить надо, – сказала тётя Домна при общем смехе и плеснула синьки в последнюю воду для полосканья.

– Ой, какой тоненький! – испугалась Нюра. – Одни косточки. Это он от страха, верно, похудел.

– Глупая ты, это шёрстка мокрая, вот и прилипла. Высохнет, опять пушистый будет, – объяснила Маша и, завернув щенка в тряпку, унесла в комнату девочек. – Сохнуть тоже у нас будет, – заявила она решительно.

Через полчаса Пум вылетел в столовую, сияя кольцами снежных кудряшек. Даже глаза его теперь блестели ярче, от мытья ли, от сытного ли обеда, или от ласки – ребята так и не разобрались.

Мыть его девочки решили каждую субботу.

– Пумка, мыться! – командовали очередные счастливицы.

И Пум уже не боялся. Наоборот, он весело сам прыгал в лоханку. Ещё бы! За мытьём всегда следовала тёплая простынка и большой кусок сахара.

Его отношение ко всем определилось почти с первого дня. Он знал и любил ребятишек детского дома. Слушался (и так же любил) Анну Васильевну и тётю Домну. Но по-настоящему всем сердцем был предан хромому Пете, своему спасителю. Дома они всегда были вместе. Когда Петя уходил в школу, Пума приходилось запирать, чтобы он не выскочил и не заблудился. И тогда щенок был безутешен: он бродил по комнатам, тоненько жалобно скулил и даже не обращал внимания на рыжего Ваську, хоть тот шипел перед самым его носом и даже замахивался лапой.

Но вот в доме началось большое волнение: подходил Октябрьский праздник. В столовой на доске объявлений появилась надпись крупными буквами:

ЧЬЯ КОМНАТА БУДЕТ ЛУЧШЕ УБРАНА?

Ребята старались из всех сил: мальчики натёрли до блеска полы, девочки спешно дошивали новые занавески. Дорожки в саду посыпали ярким, как золото, песком. Сергушок с Колей где-то нашли и привезли полную тачку.

Хромой Петя третий день до позднего вечера сидел за столом и, высунув от усердия язык, разрисовывал огромный лист.