Лесная герцогиня

– Обойдемся и без Видегунда, – хитро подмигнул он Эмме, зная, что она огорчена, что так и не смогла связаться с этим странноватым резчиком по дереву.

У Эммы теперь была новая забота. Она еще не забыла, как ее донимал дым в холодное время, и ей хотелось устроить над открытым очагом в центре помещения железную вытяжку. Для этого ей надо было отправиться на рудник. Он располагался недалеко от селения, надо было лишь миновать узкий проход меж склонами, ведший в соседнюю долину.

В тот день ее сопровождал Тьерри. Эмма тяжело взобралась на деревянную колоду, а с нее – на широкую спину белого иноходца. Тьерри вел коня под уздцы и беспрестанно шутил. Эмма понимала, что Тьерри часто отлынивает от работы, прикрываясь тем, что ему необходимо помогать госпоже, но с ним всегда было весело, и она с удовольствием принимала его общество и всячески прикрывала «братца» перед аббатом Седулием.

Они миновали узкий скалистый коридор и оказались в болотистой низине среди скал. Растительность здесь имела бурый мрачный цвет, да и вся округа казалась темной, мрачной. Но здесь всегда было много людей, слышались крики команд, дымили печи, и черный дым словно никогда не исчезал над болотистыми долинами. Вся земля была испещрена ямами, из которых выкапывали руду, ехать приходилось осторожно, и Тьерри умолк, весь сосредоточившись на том, чтобы безопасно провести коня по узкой тропинке.

Работники Белого Колодца копали землю, мимо сновала другая вереница людей с гружеными тачками, наполненными почвой с красноватой рудой. Тут же еще несколько человек, в основном женщины и дети-подростки, стояли у наклонного желоба, куда опрокидывали содержимое тачек. Они взбалтывали протекавшую по желобу воду руками, чтобы вода уносила землю, оставляя более тяжелую руду.

В работе участвовало все население Белого Колодца: одни копали, другие выбирали комья руды, третьи разбивали их на куски. Лязг и грохот стояли вокруг неимоверные. Немного в стороне, под нависающей скалой, присланные в помощь из аббатства крестьяне деловито толкли что-то в каменных ступах тяжелыми пестами.

В этот жаркий день они были обнажены, пот оставлял влажные потоки на их темных телах. Работа на руднике считалась особенно тяжелой, и аббатские крепостные сурово косились на беспечно разгуливавшего с Эммой Тьерри.

Эмма заметила Бруно возле одной из печей, он следил за плавкой. Рядом стояли монахи-учетчики, считавшие складываемые в корзины уже готовые бруски – болванки, какие следует отправить на продажу. При виде Эммы они приветливо закивали головами. Но вид у них был невеселый. Почти все работники в этот жаркий день были полураздеты, слугам божьим приходилось потеть в своих темных шерстяных рясах.

Бруно лишь мельком покосился на Эмму и продолжал следить за работой доменных печей. Жар здесь стоял неимоверный. Под печами, сложенными из известняка, скрепленными раствором из песка и глины, на круглых, потемневших от копоти валунах, горел жаркий огонь. Несколько работников раздували его мехами. Они работали без перерыва много часов, и Эмма уже знала местную поговорку: «Лучше со сварливой бабой жить, чем железо варить». Бруно следил за их работой, отдавал команды: нельзя было и слишком распалить огонь или сделать его слабым – тогда пропадет вся работа.

Эмма с невольным уважением глядела на старосту. Как и все, он был полураздет, лишь в кожаном переднике, надетом на сильное мускулистое тело. Длинные волосы стянуты ремешком, коротко подрезанная борода завилась от жара. Бруно осторожно ощупал печь, втянул ноздрями воздух. Под двумя печами велел продолжать работу, третью приказал разбивать. Железо поспело.

Большими клещами, задыхаясь от жара, он вытащил темно-коричневый ноздреватый кусок из общей массы – крицу. В дело сразу вступили кузнецы, стали проковывать крицу, пока она не остыла. Только теперь Бруно повернулся к Эмме, подошел, вытирая руки о передник. И Эмму, как всегда, повергло в дрожь ощущение мощи, исходящей от старосты, – столь же явственной, как капельки пота у него на плечах. Она отвела взгляд, стала говорить, зачем прибыла. Говорила спокойно, не выдавая волнения.

Он слушал с обычным мрачноватым выражением лица. Только и сказал: «Сделаю».

Эмма вдруг заметила, что Бруно не сводит взгляда с Тьерри.

– А что делает здесь этот бездельник?

Парень глядел на него с вызовом, белозубо улыбаясь.

– Госпожа пожелала, чтобы я сопровождал ее. Нам хорошо вместе, не так ли, сударыня?

Эмма заволновалась. Взгляд, которым глядел на ее «братца» Бруно, не предвещал ничего хорошего, а Тьерри словно специально провоцировал старосту.

– Я уже говорил с преподобным Седулием, чтобы он прислал тебя на рудник. Людей и так не хватает.

– Боже упаси, Бруно. Я ведь тут только все испорчу. Здесь самое дело для тебя. Я же могу только полюбоваться со стороны, понаблюдать, как ты потеешь и покрываешься сажей у огня.

– Тьерри! – возмущенно воскликнула Эмма, но было поздно.

Бруно одним скачком оказался подле юноши, схватил его за горло огромными, как клещи, руками.