Лесная герцогиня

Он сделал знак, чтобы его подняли. Велел подвести девочку. И, искажая слова, заговорил. Он-де признает этого ребенка своей законной дочерью и единственной наследницей, так как его сын Гизельберт, ввиду своих пороков и непокорности, не достоин стать герцогом Лотарингии. Все достанется Адели, и, несмотря на то, что по Франкской Правде (Франкская Правда — древний свод франкских законов) дочери не должны владеть наследством, он просит своих сеньоров и духовных отцов пойти на эту уступку в виде исключения.

Тут же стал диктовать условия завещания, по которому все его земли, титулы и поместья после смерти Ренье перейдут к его единственному ребенку от второго брака, и если Адель потеряет отца до совершеннолетия, — тут он обвел присутствующих взглядом, и многие из них потупились, так как никто не сомневался в том, что Ренье уже не жилец, — то править от ее имени будет граф Верденский Рикуин при содействии короля Карла Каролинга. А в ближайший день Рождества Христова Адель Лотарингская будет обручена с сыном графа Рикуина Верденского Отгоном в соборе города Стене, и вышеупомянутый Рикуин поклянется блюсти интересы принцессы до тех пор, пока она и ее жених не достигнут возраста, положенного для супружества, и не вступят в управление герцогством.

Ренье говорил тяжело, писец скрипел пером, потом следовала церемония подписей и приложения печатей. О Гизельберте никто не упомянул. Все происходило величественно и медленно, и Эмма поняла, что жизнь ее снова меняется, все возвращается на круги своя, и она наконец-то сможет приобрести достойное положение и почет как мать наследницы Ренье и его супруга. Однако судьба столько раз бросала ее с возвышения в бездну, что она не могла избавиться от невольного страха.

Уже вечером в отведенных ей покоях, беседуя с Эвраром, высказала свои опасения.

— Что, если Гизельберт вмешается? Что, если его жестокость в Белом Колодце выплывет наружу и мы с Герлок опять будем обесчещены и изгнаны?

Эврар задумчиво подергивал ус.

— Все зависит от того, на чьей стороне окажется сила. Если Ренье и Рикуин смогут дать отпор принцу, то вы с Герлок будете ограждены. Если же нет…

Эмма с замиранием сердца слушала, что скажет мелит. Но он не договорил. И она понимала, что опасность не исчезла. Поэтому ей оставалось лишь надеяться. Конечно, Гизельберт проклят отцом и отстранен, конечно, он болен и находится как бы в стороне от основных событий. И Эмма стремилась воспользоваться данной ей передышкой, стремилась укрепить свое положение. Она добилась от Ренье, чтобы он отписал в ее личное пользование земельные аллоды (Аллод — земля, отдаваемая в свободное владение с пожизненным правом владения), старалась сблизиться и заручиться поддержкой Рикуина Верденского, самого влиятельного на данный момент сеньора, была милостива с представителями духовенства, а, главное, постаралась наладить связи со своей королевской родней.

С королевой Этгивой это не составляло большого груда, и, по сути дела, они подружились. С Карлом же было сложнее. Эмма словно кожей чувствовала неискренность его льстивых речей, да и сама почти через силу заставляла себя быть с ним любезной. И тем не менее виделась с ним ежедневно, принимала участие в его пирах и охотах, стояла рядом с ним во время церковных служб и даже премило болтала с Аганоном, всячески выказывая тому симпатию. Это было противно, но теперь Эмма стала мудрее, научилась прятать свои чувства, но раньше даже и не представляла, сколь это тяжело: жить постоянным притворством, носить маску лицемерия.

С Ренье она виделась ежедневно, но отношения их не шли дальше церемонных приветствий. Ренье считал, что он искупил свою вину перед ней, вернув ее положение, но его отношение к ней не изменилось. Отчужденность, холодность, едва прикрытое недоверие. С такой же подозрительностью он относился и к дочери. Однажды заметил Эмме, что Адель поразительно похожа на нее, но он не чувствует в ней ни на йоту своей крови.

Они были одни в покое, не считая немого раба герцога, и Эмма решилась открыто заметить Длинной Шее, что по тому, как он относился к своему сыну, не слишком понятно, что он и его считает своей родней.

— Но Гизельберт хоть похож на меня, — с холодным упрямством ответил герцог. — Адель же…

— Что вы предлагаете? — с вызовом вскинула голову Эмма.

Какое-то время они мерили друг друга взглядами, и Ренье первым отвел взор. Да, ему нечем было крыть, и если он что-то и подозревал, то должен был смириться. И он уступал. Жизнь его прошла, он понимал, что недолго еще протянет, и теперь его более волновало, что он скажет Творцу, чем то, что ответит людям.