Лесная крепость

Но парнишка опоздал. Там уже разворачивались такие события, что земля ходила ходуном.

…Прокоп увидал свояка во дворе. Тот обтесывал большую колоду, собирался, видно, менять в хате нижний венец сруба.

— Здорово, Макар!

Макар искоса глянул на гостя, хмуро кивнул:

— Здорово, Прокоп. — Он отложил в сторонку топор, присел на колоду. — Садись, свояк. Правды в ногах нет.

Макар предложил отцу закурить, насыпал в закрутку мелкой отборной махорки.

— Еще наша, советская? — спросил Прокоп.

— Кончается, — не поднимая глаз, буркнул Макар. — Что тогда в кисет насыпать? Черт его знает. Хоть суши ольховые листья…

— Ой не прибедняйся, свояк, — пошел напрямик Прокоп. — Всегда-то ты ноешь. Все тебе мало.

Макар недобро посмотрел на Прокопа, ухмыльнулся в усы, проворчал:

— Не учи меня. И свои подковырки оставь!

— Авось, свояк, и поучу. Уж ты не сердись, что скажу правду. Нельзя так жить, как ты живешь. Опомнись…

— Что-о? — взъярился Макар. Руки его затряслись, табак просыпался. — Так это ты за мной следишь? И теперь пришел выведывать? Гад ты, гад подколодный. А ну выметайся с моего двора!

Макар вскочил и бросился к топору.

Прокоп не ожидал, что свояк так разъярится. Он не успел отскочить в сторону — и топор врезался в каблук сапога. Если бы чуть выше — тут и сел бы отец в окровавленный песок. Но убегать, как трус, Прокоп не стал. Он подлетел к Макару, и они схватились за грудки. Прокоп подмял Макара под себя, и тот взревел, стараясь освободиться.

Из хаты выбежали два сына Макара, парни-подростки, бросились на подмогу отцу. Один из парней схватил Прокопа за ноги, другой стал молотить его кулаками по спине, по голове. Теперь отец оказался под Макаром.

— Бейте, сынки, окаянного, насмерть бейте! Теперь наша сила, наша правда. Сдохнет — туда ему и дорога! Указчик нашелся!..

Песок набился в рот и в нос Прокопа, он задыхался. Неожиданно во двор ворвались полицаи. Схватили Прокопа, связали ему руки и повели по селу.

А в это время Алесь уже был в Ляховичах. Увидел людей на улице, услышал возбужденный говор. От недоброго предчувствия ворохнулось сердце. Кинулся через чей-то незнакомый двор на середину села. Притаился у забора, лег в крапиву и стал следить, что делается на улице.

Вот появились полицаи с карабинами и повязками на рукавах. На головах пилотки. И среди них, задыхаясь и кашляя, медленно брел отец. Голова его низко опущена, лицо окровавлено, все в грязи, новая сатиновая рубаха разорвана.

Алесь заплакал. «Что я наделал? Зачем взял револьвер, зачем?» — корил он себя. В голове одна мысль: «Что будет с отцом?» Так пролежал Алесь в траве до самого вечера — показываться здесь ему сейчас небезопасно.

Дома Алесь ничего не сказал матери про беду. Думал: лучше после, может, еще что изменится, может, отец убежит от полицаев или его отпустят.

Но назавтра уже весь Сырой Бор гудел новостью: Прокоп Каляда арестован!

Подробностей никто не знал. Говорили: вина, мол, его небольшая — со свояком подрался. С кем не бывает. За это немцы карать не будут. Подержат день-два в остроге и выпустят. А Алесь понимал: Макар не пощадит отца, не пощадят его и немцы.

На третий день мать отправилась в Митковичи, где помешалась местная тюрьма, понесла мужу передачу. Низко кланяясь, милостью божией просила охранников передать ему какой-никакой деревенский харч.

Передачу охранники взяли, а через полчаса оповестили, что Прокопа Каляды в остроге нет.

— Как нет? — не поняла мать. — Разве его выпустили?

— Сказано — нет, значит — нет, — развел руками полицай.

Мать было обрадовалась: может, муж уже дома? Велика вина — подрался со свояком. Она уже собралась возвращаться, но тут какой-то парень — тоже, видно, как и она, пришел с передачей — шепнул ей: «Горе у вас, женщина, горе. Прокопа Каляду сегодня ночью расстреляли». Мать так и привалилась к стенке, в глазах потемнело, ноги ослабли.

…Долго не верилось Алесю, что так нелепо мог погибнуть его сильный, добрый, ласковый отец! Алесь все ждал: вот-вот придет он, появится на шляху, завернет к дому, крикнет с порога: «Сынок!..» Корил себя, что позарился на этот проклятый револьвер…

Позже Алесь многое понял. И в соседних селах хватали людей, вешали, расстреливали. Алесь только зубы стискивал, с трудом заставляя себя сдерживаться. Да и не в револьвере совсем дело, во всем виноваты фашисты — это они принесли на родную землю смерть и горе. Им нужно мстить за кровь безвинных людей и за отца… А Макар? Неужели он останется жить на свете? Изменник, предатель, черный человек!

Алесь было решился на самое страшное: убить Макара. Стал разрабатывать план, где и как подкараулить бандита и предателя. Но его опередили добрые люди.

Однажды спозаранок прибежала в хату Цапка соседка, всплеснула руками, заголосила: «Ах кума, кума, ты ничего не знаешь? Нет больше твоего Макара, на улице застрелили».

Глава девятая

Ночью началась гроза. Молнии вспарывали ночное небо, освещая его ослепительным, праздничным фейерверком, а потом опять все погружалось в темень, еще более мрачную и зловещую. Набухшие гривастые тучи обрушивали на землю потоки дождя.