Лесная невеста. Проклятие Дивины

– Не надо, княже, такие разговоры на ночь разговаривать! – поддержал брата Лежень.

– Не-ет! – упрямо протянул Зимобор. – Я-то знаю: если какие разговоры на ночь не вести, то до утра и не дожить можно.

По лицам сежан было видно, что он попал недалеко от истины.

– Ну, телитесь, отцы, не мучьте мою душу! – предложил Зимобор.

– Есть у нас тут один… – неохотно пробурчал Хотила.

– Ну, ну! – подбадривал его Зимобор.

– Волхидник у нас живет.

– Кто-кто?

– Волхидник. Ну, ведун, знахарь… Завтра увидишь его. Небось на Овсеневу гору притащится…

– Он и не из наших, и не знает никто, где его Хитрован подобрал, прежний волхидник наш, – дополнил Яробуд. – Взялся откуда-то в Хитровановой избе, уже отрок, лет тринадцати. Так в лесу и жили вдвоем, пока Хитрована лешие не взяли. Наши думали, может, выгнали парня откуда или сам сбежал. Хитрован-то уж лет пять себе тогда приемыша искал, чтобы обучить всему и силу передать. Да никто не хотел идти. У него тоже дурной глаз был, у Хитрована.

– Паморок его зовут, – добавил Лежень и покосился на старшего брата: не зря ли я это сказал?

– Паморок, – подтвердил Хотила, с таким видом, что, дескать, податься некуда. – Балуется он с этим…

– С чем – с этим?

– Да вот, что ты видел. Мышей насылает. Если не угодит ему кто, пришлет целую прорву, весь овин за ночь вынесут, одно дерьмо оставят, тьфу, прости чур! – Хотила на всякий случай привстал и поклонился столбу. При тесных родственных связях окрестных гнезд каждый чур был в какой-то степени своим любому жителю волости.

– Кошку опять же присылает. Кошка не простая у него. И видел-то ее мало кто, так, мелькнет что-то черное за окошком. Зато как ночь, сама к жилью идет, сядет под окном да мяучит, да так тошно и жалобно – прямо ножом по сердцу. И кто ее слышит, тот наутро непременно заболеет.

– А ведуна-то самого видели? – спросил Зимобор. – Или как ты сказал – волхидника?

– Как не видеть!

– Чего его видеть-то, кому надо, тот найдет. За лесочком живет-то.

– Так за чем же дело стало? – не понял Зимобор. – Не пробовали его взять да мышиным дерьмом покормить, раз он до чужого зерна такой жадный? А потом в мешок с кошками сунуть да в реку? Я не пробовал, но люди говорят, с такими шалунами хорошо помогает.

– Тронешь его! – Хотила нахмурился. – Ведь пожрут мыши весь припас, а нам как жить?

– Его уже били! – опять вставил Яробуд. – И камнями, и топорами – уходит сквозь землю, упырь проклятый! Он ведь всегда такой был. Еще молодой когда, ходил всегда, как туча черная, не улыбнется, не поговорит ни с кем. Девки от него шарахались. Он ведь тоже к Углянке яйца подкатывал, да она…

– Молчи! – Лежень выразительно толкнул слишком болтливого младшего брата.

– Что за Углянка такая? – Любопытный князь уже вцепился в новое имя. – Ваша местная Лада? Хороша? И что с ней?

– Жена моя вторая была, – неохотно и сурово ответил Хотила. – Шесть лет тому. Выросла девка у Нездрава в Глушичах, всем невестам невеста. Нам они как раз по порядку невест давали, ну, я и взял ее за себя. А Паморок, рожа темная и глаз дурной, тоже все косился на нее, да кто ему невесту даст, ведь не наш он! Два года прожили, вроде все ничего, сына родила, подрастал. А потом пропала Углянка, – мрачно продолжал Хотила, не поднимая глаз. – Ночью из дому исчезла. Изба заперта, двор заперт, собаки не шелохнулись. И ведь в чем ушла-то – вся одежа и обувка на месте остались. До сорочки. Спать ложилась в сорочке, а утром – сорочка есть, а бабы нет.

Все помолчали, только кмети гудели о своем, кому уже не была слышна беседа князя с сежанами.

– Мальцу шестой год пошел, вовсю по двору бегает, а где его мамка, никто не ведает, – добавил Лежень.

– А ведь самое дело для колдуна – с лежанки бабу украсть, да прямо без сорочки! – заметил Ранослав. – А, княже? Может, пойдем утопим этого баловника? Или расспросим как следует: куда, мол, бабу чужую девал?

– Не смейся, видишь, горе у человека! – осудил его Корочун.

– Да, дела, вяз червленый в ухо! – согласился Зимобор. – Что, Хотила, жалко жену?

– Хорошая была баба, – сдержанно оценил старейшина.

Зимобор цепко глянул ему в лицо. Пожалуй, баба была не просто хорошая, а очень хорошая.

И как же он понимал этого неразговорчивого мужика! Прошло уже больше полугода с тех пор, как сам Зимобор в последний раз видел Дивину. Она, его невеста, единственная и любимая, та, с которой он дважды обручился и дважды потерял, ушла за Зеленую Межу, во владения Леса Праведного[9] и не сказала, как ее вернуть. Зимобору оставалось только ждать весны и надеяться, что когда вскроются реки и растают снега, она сумеет подать знак.

Он ждал весны, и неизбежность ее прихода давала ему надежду. А у Хотилы не было и того. Зато насколько проще было бы Зимобору, если бы он точно знал, кого именно нужно взять за горло, прижать к стене и поднести к глазам острый нож, чтобы потерянная дочь князя Столпомера вернулась с Той Стороны, откуда так редко возвращаются. Хотя бы и этого мышиного волхидника с кошкой за пазухой…

* * *