Лесная невеста. Проклятие Дивины

– Кто вы такие есть? – спросил один из местных. На нем был очень потертый овчинный кожух, зато на голове красовался шлем варяжского образца, с полумаской и даже выкованными из меди бровями. Правда, шлем был новому хозяину велик, а вместо подшлемника он использовал обычную заячью шапку.

– Меня зовут Хедин сын Асмунда, иначе Хедин Полуночник. Хотя едва ли вам мое имя что-то скажет, я никогда раньше здесь не бывал. Это все – мои люди, и еще с нами знатная женщина, имя которой вам пока знать ни к чему. А кто вы такие и почему ворота закрыты?

– А вы откудова будете? – вместо ответа спросил шлемоносец.

– Мы приехали из земель днепровских кривичей, из Смолянска. Ты слышал про такой город? Это столица кривичей-смолян.

– И к кому путь держите?

– К князю Вольгасту. Он вернулся? И скажешь ты мне наконец, почему закрыты ворота? Я терпелив, но, когда мне долго не отвечают, могу сильно огорчить!

– К князю Вольге? – Собеседник удивился и по привычке хотел почесать затылок, но рука наткнулась на железо шлема и отдернулась. – Так вы не знаете, что его у нас нету больше, Волегостя Вадимерича-то?

– Как – нет? – Хедин поднял брови. – Он еще не вернулся?

– Так и не вернется. Убили его там.

– Убили? – повторил Хедин. Не оборачиваясь, он сделал знак рукой, и Избрана подъехала ближе. – Кто?

– Ну, кто на его невесте женился. Говорят, князь Вольга-то ее украсть пытался, а тот догнал и убил. Даже костей нам не отдали, в курган положить нечего. Видно, огневались боги.

– Вот это дела! – пробормотал Гейр, а Эйнстейн протяжно свистнул.

Избрана промолчала, только крепче сжала поводья. От этой новости у нее похолодело внутри. Он убит, тот, у кого она надеялась найти помощь или хотя бы приют. И что же теперь? Ехать в Изборск? В Ладогу? Вот уж где ей нечего делать – ладожанам необходим мир со Смолянском, потому что от него зависит их торговля, и ради свободного выхода на Днепр они с удовольствием сами отвезут ее Зимобору…

– А кто в городе? – Хедин кивнул на забороло, где тоже собралась толпа, внимательно за ними наблюдавшая.

– А там воевода Хотобуд. Да вон он сам! – Мужик кивнул на стену, где среди кметей поблескивал шлем с золочеными накладками. И тот шлем был тоже варяжской работы.

– От кого он заперся? Что-то я не вижу осаждающего войска. – Хедин огляделся.

– От нас.

– От вас? – Варяг ухмыльнулся.

– Нас не так уж мало. Здесь только стража очередная, у нас в день две стражи и в ночь две. Я – Новина, в этой страже я старший. На закате Бобрец со своими ребятами меня сменит. У нас пять родов, и оружия кое-какая есть. Да Твердята еще со своими, они ночью больше сторожат.

– Пять родов… где? – не удержалась Избрана.

– В Плескове. – Новина окинул женщину пристальным взглядом, но ничего не спросил.

Приезжие помолчали. Ополчение Плескова собрано с пяти родов, и они считают, что это много! И это княжеский стольный город!

– Так кто засел в детинце и что случилось? – спросила Избрана. – Объясните толком.

– Там засел воевода Хотобуд, – повторил Новина. – А с ним наш князь.

– Но ты же только что сказал, что он убит!

– Не князь Вольга, а другой, новый. Сын его, Вадимер Волегостич. Мал он еще, десять годов едва сравнялось, да других нету никого, от всего рода он один остался. А Хотобуд вон что задумал!

– Что он задумал?

– Он князев кормилец, а теперь захотел и воеводой стать. А пока князь мал, сам Хотобуд, считай, над нами князем будет. А из него какой князь, он с князьями нашими и не в родстве даже. Дурак он, прости Сварог, а руки загребущие.

– Да и князя на своей дочери женить желает! – добавил один из стоявших рядом с Новиной. Видя, что пришельцы настроены мирно, плесковцы немного оживились.

– А дочери его все семнадцать, какая же она ему пара! – воскликнул еще кто-то, и толпа загудела.

– Она горбатая, потому он ее и не выдал до сих пор! А теперь хотел за князя пристроить!

– Вече ему отказало, а он возьми да воеводу убей! – продолжал Новина, перекрикивая своих людей. – Прямо битва была его дружины и Мирославовой, чуть не перебил все вече, кто успел за ворота выбежать, тот только и уцелел. Зятя моего зарубили, вот, мести ищу! Теперь он, собака, в детинце заперся. Все бы ничего, да ведь и князь с ним. Как бы не сделал чего худого, князь-то ведь еще дитя, за себя постоять не может. Сирота он теперь. – Новина вздохнул. – У меня внучок вот, что тоже теперь сирота, ему как раз однолеток. Мы ему, князю Вадиме-то младшему, одни теперь родители. Не дадим в обиду сироту, а он вырастет, за нас постоит и за детей наших. А Хотобуд его не выпускает, пока, говорит, все ему не дадим, чего хочет, не выпустит.

– Ну, уже не все… – прибавил голос из толпы.

– А, да. Кроме дочери, – вспомнил Новина.

– А что с ней? – полюбопытствовал Хедин.

– Его двор люди разнесли, когда он в детинце заперся. Что оставалось, разграбили, а дочь утопили. – Новина кивнул на угрюмую серую реку. – Чтобы, значит…

– А прежний воевода убит? – уточнила Избрана.

– Убит.

– В Плескове есть хоть какая-то власть?