Лесная обитель

Эйлан споткнулась о торчавший из земли корень дерева, и Гай тут же подхватил ее. Оглядевшись по сторонам, девушка с удивлением увидела, что они в лесу. Гудение людских голосов почти неслышно доносилось откуда-то издалека, словно они отошли от ярмарки на несколько миль или забрели в страну призраков. Высокие деревья укрывали их пестрой тенью своих крон. Солнце спряталось за облаком, подул прохладный ветерок. Неужели пойдет дождь? Как бы в Ответ на ее немой вопрос, на них упало несколько капель – то ли действительно начинался дождь, то ли с листьев ветром сдуло скопившуюся за день влагу.

– Эйлан… – прошептал Гай, прижимая к себе девушку. – Прошу тебя… Эйлан!

Она повернулась к нему. В его взгляде читались мольба и страстное желание. Казалось, сама жизнь замерла на месте. С того момента, когда под натиском толпы она потеряла из виду Миллин, и до вот этого мгновения все происходившее было каким-то невероятным сном. Но сейчас ее мысли обрели четкую стройность, она с ужасающей ясностью видела свое прошлое, представляла будущее. Возможно, это Судьба свела их вместе, а потом направила сюда, но от того, какое решение примет она сейчас, зависит его и ее будущее, а возможно, и жизнь других людей. Сознание Эйлан стало расширяться, устремляясь во времена прошедшие и грядущие, и вот в ее воображении снова всплыл образ светловолосого воина, который явился ей в видении в час испытаний. На запястьях у него извиваются драконы, взгляд – как у Гая – орлиный.

Девушка чувствовала, как по его телу пробегает дрожь. Неуклюжими пальцами Гай откинул вуаль с лица Эйлан; его шершавая ладонь на мгновение задержалась у нее на щеке, потом, словно повинуясь непреодолимой силе, заскользила по нежным линиям шеи и, нырнув в вырез платья, замерла на груди. Они стояли на покрытом зеленой травой мягком дерне. «Великой Богине не поклоняются в храме, выстроенном человеком…» – эхом донеслось до Эйлан.

Но это невозможно – еще и шести месяцев не миновало с тех пор, как она поклялась, что отдаст свою девственность только Священному Царю. И, как бы отметая охватившие ее сомнения, в сознании заговорил голос: «Священный Царь возродится в человеке двух кровей…» Значит, вот какую судьбу предлагал ей избрать Мерлин. В этом ее предназначение.

Во время их первой встречи она, должно быть, казалась Гаю совсем ребенком, но теперь она была гораздо старше. В памяти снова зазвучали слова Мерлина:

«Приходит время, и жрица Великой Богини теряет свою первозданность, и, лишь познав всепоглощающую силу экстаза, она вновь обретает независимость».

– Нам не дозволено совершить традиционный обряд бракосочетания, – тихо промолвила Эйлан. – Согласен ли ты взять меня в жены по обычаю древних, так, как сочетались браком жрицы с мужчинами царских кровей, с благословения богов?

Гай со стоном заключил в ладонь шелковистую округлость груди Эйлан. Девушка ощутила, как мгновенно напрягся и затвердел сосок под его рукой.

– Клянусь Митрой и Святой Матерью, я буду любить тебя до самой смерти, и даже вечность не сможет разлучить нас, – прошептал Гай. – Эйлан, о, Эйлан!

Прикосновения Мерлина с головы до пят омывали все ее тело жгучим жаром, но сейчас ей казалось, что бушующее пламя вырывается из самой земли, и все ее мысли и опасения без следа сгорали в этом огне.

Девушка провела рукой по лицу Гая. Он потянулся к ней. Дрожащие пальцы неловко перебирали пряди ее волос; покрывало незаметно слетело с головы на землю. Он прижался к ней губами, жадно, требовательно, словно спешил утолить мучительную жажду. Изумленная его неожиданным порывом, Эйлан замерла в объятиях римлянина и, тут же почувствовав, как поднимается в ней ответное желание, приоткрыла рот, с радостью поддаваясь его страсти.

Они приникли друг к другу в долгом поцелуе. Руки Эйлан сами обхватили шею Гая; шпильки выпали из волос на траву, и аккуратно уложенные пряди рассыпались по плечам. Гай, прерывисто дыша, прижал девушку к себе. Его тело пульсировало силой, откровенным желанием. Он держал Эйлан за плечи, потом руки его заскользили вниз; объятия становились все крепче.

У Эйлан подкашивались колени. Не в состоянии больше удерживать равновесие, она повисла на нем, и они оба повалились на траву. Гай жадно целовал ее щеки, веки, бархатистую кожу на шее, словно хотел поглотить ее всю, без остатка. Девушка, дрожа, изгибалась под его натиском, приникая к римлянину каждой частичкой своего тела. При падении юбки ее задрались. Рука Гая скользнула ниже. Его пальцы ощупывали тело Эйлан, словно он изучал нечто неведомое, диковинное. Ладонь римлянина на мгновение замерла, коснувшись нежной кожи, потом опять резко поползла вверх, под ткань сорочки, к заповедной развилине между ног.