Лесная свадьба

Конец апреля. Всю зиму мечтал я вырваться, и вот не сегодня-завтра снова встречусь с родной и любимой природой. Ружье, патронташ и ягдташ уже вынуты из чулана и висят на виду — на вешалке из лосиного рога с пятью отростками. Посмотришь на снаряжение — и в воображении возникают знакомые с детства речки и озера, заросшие камышом болота, леса с корабельными соснами, словно сошедшими с картины Шишкина.

Накануне отъезда заходит ко мне сослуживец и советует:

— Поезжай-ка в наши края! Если хочешь поохотиться на вальдшнепов или тетеревов — лес рядом, а вокруг деревни, на болотах, уток вдоволь постреляешь.

— Пожалуй, — согласился я, — почему бы не съездить, не побродить по приволжским лугам и лесам.

Отъехав немного на поезде, я сошел на одной из станций. Дальше двадцать пять километров нужно мне было добираться автобусом, но я узнал, что из-за распутицы сообщение прервано.

Гляжу: и другие пассажиры тужат. Как же быть?

Тут словно по заказу подвернулась попутная грузовая автомашина. Люди, как пчелы, облепили ее. Стал карабкаться в кузов и я. Но кто-то дернул меня за воротник:

— Ты не по делам едешь! Можешь и пешком пройтись, — заметив, что я городской охотник, грубо осадил меня шофер. Я обернулся, стал упрашивать:

— Будьте добры, не оставляйте меня, пожалуйста! Я же уплачу…

— Я вас не знаю и знать не хочу, — сердито буркнул водитель, словно я встал ему поперек дороги.

Поняв, что спорить бесполезно, я остался на злополучной станции.

В намеченное место я добрался только к утру следующего дня. Мать моего сослуживца посоветовала познакомиться с Николаем Сидорычем — ее соседом и заядлым охотником.

Я так и сделал. Сидорыч оказался простым, сердечным человеком. Мы быстро нашли с ним общий язык.

Сидорыч родился в бедной семье, был пастухом, немало поскитался. Обзавелся семьей и, вернувшись в родную деревню, выстроил дом. Сейчас они с женой трудятся в колхозе, у них уже трое взрослых сыновей.

— Переходите к нам, незачем стеснять старуху, — предложил Сидорыч₄ Жена тоже поддержала его просьбу, и я согласился.

— Если хочешь пойти на уток, — сказал Сидорыч, — далеко ходить не надо. Около деревни есть Красное болото, иди и стреляй. Сами мы здесь не охотимся.

— Нет, — запротестовал я, — возле деревни я тоже стрелять не буду, рука не поднимется.

— Что верно, то верно, — подхватил Сидорыч и пообещал сводить меня на здешние приволжские озера.

— Там и природа чудесная, и уток хватает. Да и недалеко, всего километра три будет.

Утром, перекинув ружье, мы отправились к этим самым озерам. И верно, здесь их много. Сидорыч показал мне Колтак, Отмыл-Сымак, Казенное, Кюзъер, Товаръер… И на каждом озере — табунки уток. Но стрелять их было несподручно.

Сидорыч привел меня к озеру Апкалтын:

— Сюда утки собираются к вечеру. Ты знай себе крякай в манок, а я не стану тебе мешать. Домой доберешься и один, дорогу теперь знаешь.

Я про себя отметил: «Сидорыч понимает, что одиночество на охоте предпочтительнее…»

Солнце клонилось к закату. Я устроился у корней осокоря, сваленного бурей. В поднебесье раздались мелодичные птичьи голоса: «Кигик-когик». Это в мою сторону клином летели дикие гуси.

Но что такое? От стаи отделилась одна птица и стала опускаться к земле. Замыкающий гусь, прижав крылья, спикировал к ней и старался вернуть ее обратно. Но та, уклоняясь, продолжала снижаться. Убедившись в тщетности своих усилий, вторая птица полетела вдо-. гонку стае и замкнула строй.

Я продолжал наблюдать за отставшим гусем. Он стоял посреди озера на льдинке и время от времени подавал жалобный голос. Видимо, в полете он очень устал и теперь отдыхал, отстав от стаи.

Вдруг передо мной опустились на воду четыре «крякушки». Выстрелить по ним — значит спугнуть отдыхающего гуся, а куда он полетит один, на ночь глядя?

Утки не замечали меня и спокойно искали в озере корм. Солнце тем временем спряталось за горизонт. И тут гусь почему-то забеспокоился, начал кричать громче. Утки, испугавшись, поднялись и улетели. Я услышал голоса другой стая гусей. Как только она приблизилась, гусь с криком взлетел со льдины.

Я с тревогой подумал: «А возьмет ли его с собой другая стая?»

Гусь догнал ее. Замыкающая птица уступила ему место впереди себя.

Я остался на берегу один. Мне стало как-то не по себе, и я неожиданно сорвал с головы шляпу, махнул ею вслед улетающей стае.

БЕРЕЗКИ

Перевод А. Смоликова

Вот и вновь я в родной деревне. Много-много лет прошло с тех пор, как я уехал отсюда. Правда, приезжал иногда и потом: то летом, то ближе к осени. Тогда еще были живы отец с матерью. А потом осталась одна мать. Последний раз был я в родных местах, когда провожали ее в последний, путь… Вот тогда-то и встретились мы, три брата, в родном доме.

Хорошо помню: наискосок от нашего дома, через улицу налево, долгое время стоял старый сруб. И крыша его из прогнивших досок, и пол, и потолок были разобраны. А яма в подполье была засыпана мусором, землей и выровнена. Откуда-то залетели сюда березовые семечки. И в укромном месте одна за другой начали подниматься молодые березки.

Мать говорила мне: