Лесная свадьба

Неожиданно все изменилось: волки оказались рядом с медведем, по обе стороны от него. Медведь повернулся, ухватил лапами одновременно и того и другого да окунул их в воду. Теперь он стоит на задних лапах по грудь в воде, а около него, под водой, барахтаются волки, аж вода бурлит.

Медведь дышит тяжело, оглядывается по сторонам. Один раз даже повернулся кругом. Заплывшие жиром небольшие глаза медведя выпучились, блестят, как два стеклянных шара.

Наконец, вода возле медведя перестала бурлить, волки больше не барахтаются. Медведь вынул из воды сначала одного, потом другого волка, приложил ухо к побежденным врагам, ослушал их. Понятно, волки под водой захлебнулись.

Медведь выволок их на берег, швырнул в первую попавшую яму и деловито зашагал в березняк.

Я сижу и не знаю, как быть.

Спустя некоторое время вновь послышались шаги. Медведь, шельма, тащит охапку хворосту. Притащил, бросил на дохлых волков, поправил хворост и не спеша скрылся в чаще. Ясно: теперь он не вернется, пока как следует не отдохнет. Воспользовавшись этим, я вброд перешел на другой берег и снял с волков шкуры — медведю они не нужны.

Так в тот раз, не подстрелив ни одной утки, я вернулся в деревню с двумя волчьими шкурами за спиной…

4

А еще я вам расскажу, как мне лиса подарила утку…

Известно, осенью, когда вода в реках становится холодной, дикие утки готовятся к отлету в теплые края. К этому времени они накапливают жир и собираются в большие стаи. Весь день они проводят* на просторных озерах. Одна из уток вытягивает шею вверх, поворачивая голову, осматривается по сторонам — сторожит. Остальные, уткнув клювы под крылышки, дремотно нежатся, покачиваясь на волнах, отдыхают. Лишь вечером птицы покидают открытые большие озера и перелетают на богатые пищей мелководные старицы.

С лугов в деревню возвращался скот. Я шел к Дубравному озеру охотиться на уток. Озеро это небольшое, мелководное, берега его отлогие. Оно напоминает большой треугольник: два нешироких рукава как бы приткнуты друг к другу под прямым углом. Кое-где, склоняясь над водой, стоят куртины тальника. У берегов колышется тростник, густо меж тростниками разрослась осока, но теперь, после инея, она пожухла. Листья кувшинок повяли и осели на дно, вода кажется прозрачной. А вокруг озера стоит дубняк.

Весной в половодье Дубравное озеро сливается с Волгой. Тогда в этой тихой заводи рыба мечет икру. А когда Волга войдет в берега и озеро уляжется, здесь появляются мальки; за лето они вырастают в небольших рыбешек, становятся хорошей приманкой для уток. И каждой осенью по вечерам сюда прилетают утки, садятся на воду.

Я укрылся в самом углу озера, на мысочке, и теперь мне удобно бить по уткам: где бы они ни сели, выстрел их достанет. Вокруг себя я расставил ветки, так лучше: утки не сразу заметят.

Солнце меня не освещает, сквозь ветви деревьев его лучи не проникают. В такое время утки должны начать свои полеты. Я вынимаю манок и зову их. Потом прислушиваюсь. Но утки не отзываются. Спустя некоторое время я вновь поманил их…

Легкий прохладный ветерок, погладив мои щеки, проносится мимо. Иногда мне вдруг покажется, будто утка летит прямо на меня, и рука невольно тянется к ружью. А всмотришься получше — это на воду спустился дубовый листок…

Вот и начинаются сумерки… Я последний раз поманил уток и решил немного подождать. Тут я замечаю тень какого-то зверька на противоположном берегу. Он проворно скрылся за огромным дубом. Я замер и стал всматриваться в одну только точку. Из-за дуба показалась голова зверька, что-то высматривающего. Потом он прильнул к земле, подполз к самому берегу и скрылся в пожухлой осоке. Это лиса. Мех ее пока еще не поспел, и стрелять в нее я не думаю. Но зачем она пожаловала сюда — за пищей или воды напиться? Не знаю. А как интересно узнать!

Мои размышления были прерваны: над озером послышался свист крыльев: прилетели утки. Они, видимо, не решаются сразу спуститься на воду, делают сначала круг над озером. Потом почти отвесно все падают вниз, шлепая крыльями по воде. В таких случаях я обычно вскидываю ружье и бью по птицам. Но на этот раз, даже и сам не знаю отчего, словно оцепенелый, я не шелохнулся. А утки сидят на середине всей стайкой и как будто прислушиваются, мол, нет ли поблизости врагов. Потом одна из них негромко прокрякала: «Ва-ах, ва-ах». Видно, это была старшая стаи — вожак. Теперь утки, словно по команде, окунули клювы в воду и стали ее цедить, вылавливая мальков.

Тихо, не двигаясь с места, я взял ружье… Вдруг на том берегу послышался плеск воды и тревожный крик утки: «Ва-ах…» В одно мгновение стая взвилась и улетела. Теперь лишь на той стороне озера, в кустах, слышалось хлопанье крыльев. Наудалую выстрелил по кустам и кинулся в воду. Озеро очень мелкое, и я вброд, не зачерпнув воды в сапоги, перешел его. Неподалеку от берега лежала утка и беспомощно взмахивала одним крылом.