Лесная ведунья

Потому как теперь, когда враг Води был мне известен, сомнений не оставалось — Заратарн ему мстить пришел, его уничтожать будет. Конечно, без леса моего магу будет сподручнее, но что если и другие подступы к водяному есть? Заратарн не воюет — мстит, от того не предсказать, ни предугадать, кто первым падет — я или водяной. А если водяной первым погибнет, и наш Заповедный лес долго не простоит — река, что сейчас нежити обезумевшей преграда, таковой быть перестанет, и что тогда?

— Решение верное, — сказал свое последнее слово леший.

На том и порешили.

Я в избу ушла, леший к водяному — где мост ставить это Воде решать.

***

Когда вернулась, маг все так же сидел на матраце своем, упираясь локтями в согнутые колени, и задумчиво смотрел на меня.

— Охранябушка, поспал бы ты, — посоветовала заботливо.

Но не послушался архимаг, и спросил хрипло:

— Зачем тебе Гиблый яр, Веся?

А вот на это отвечать не стала. Хватит, доотвечалась уже вчера, сегодня ни сердце, ни душу бередить не буду.

— Спать ложись! — приказала повелительно. — Разбужу вскорости.

Маг молча упал на постель свою, вот только спать, кажется и не собирался вовсе, лежал, закинув руки за голову, в потолок смотрел.

— Спать — не спать, воля твоя, а только давай без слов сегодня, прошу тебя, — сказала, проходя к столу.

Промолчал маг, ничего говорить не стал, оно и к лучшему.

Запалив свечу, я устроилась за столом, укутавшись в шаль, и открыла первый из учебников чародейских. У меня от него голова болеть начинала почти сразу же. Переводить приходилось дважды — с чародейского на магический, с магического на ведьминский. Одно радует — лесные ведуньи с языком не мудрили, на обычном человеческом говорили, и то хлеб.

Но кое-что мне в чародейских заклинаниях если и не нравилось, то было близким — их магия смесь чародейства и классической магии, моя тоже была смесью исконно ведьминской и лесной. От того и понимание приходило интуитивное, по наитию, легче разобраться во всем было.

Так вчера нашла ритуал снятия проклятий. «Грохот небесный» или же «Шум небесовный» — переводить можно было как хочешь, но суть одна — проклятие это оставляло следы черных молний на теле жертвы. Учебник был иллюстрированный, и картинка очень, я бы даже сказала — весьма напоминала те следы, что оставили охранябушке.

А потому я ритуал перевела как прилежная ученица, выписала, разбила на части, переписала на свой язык, прописала заклинания для каждого из этапов, да и магию собиралась применять свою — смесь ведьминских чар и сил ведуньи.

Вот только одна проблема — начать я вчера начала, а закончить не закончила. И боюсь, отольются охранябушке мои слезы вчерашние, ох и отольются… а как избежать этого я не ведаю.

— Что не так, ведьма? — вдруг спросил маг.

— Да многое, — ответила, от тетради своей с записями не отрываясь.

Не то чтобы не помнила, просто выход искала. Как все провести, боли не причинив лишней, ведь и не лишней будет так много… Как обездвижить мага, чтобы не прервал ритуал, ведь силен же, ох и силен — от того и печать кожу чуть не до костей прожгла. И что делать-то?

— Ведьма, — маг поднялся, взял стул, что у стены стоял самым изумительным образом — изумляло меня то, что у меня теперь второй стул имеется, подошел, сел, ко мне подался, в глаза заглядывая, и сказал: — Веся, я уже понял, что ты девочка добрая. Слишком добрая, будем откровенны. Чрезмерно добрая. И не настолько глупая, как хочешь сказаться. Веся, пойми — эту печать не снять. Не снять, понимаешь? Прими это как данность и давай думать, что я могу для тебя сделать, потому что ты для меня и так уже все сделала.

Внезапно подумала — а не старый он, этот маг. И не то чтобы сильно в возрасте. Матерый, поджарый, опытный, жизнью не битый — с жизнью сражающийся до последнего, да вот незадача — внезапно сдаться решил.

— Что сделать для меня можешь? — вопросила задумчиво. Усмехнулась и попросила: — Рубашку сними, для начала. Потом спиной повернись. А дальше по ситуации, охранябушка.

Маг глаза прищурил недобро, лицо ожесточенным стало.

— А чего злишься? — поинтересовалась я. — Сам предложил помочь, вот и помогай.

Несколько секунд архимаг молча смотрел на меня, затем хрипло произнес:

— Печать не снять, Валкирин.

И гнев полыхнул уже в моих глазах.

— Не мое это имя. Не мной выбрано. Не мной названо. Говорила уже — ведьмой зови. И мне так привычнее, и тебе спокойнее.

Промолчал, только гнева в очах поболее моего будет.

Ох и упертый, хуже лешего.

— Охранябушка, покачала головой укоризненно, просила же, не говори со мной сегодня. Что в тебе мне неведомо, да только ранишь ты словами, раны старые уж зажившие почти словно острой бритвой вскрываешь, и от того, ни тебе, ни мне легче не станет.

Выпрямился, смотрит почти с ненавистью, да только не из тех я, кто правды не ведает — не на меня он сейчас гневается, а на себя, за то что понять меня не в силах. Маги это маги, у них разум завсегда на первом месте, а я ведьма — я слушаю сердце свое. Мы разные. Я понимаю это, и менять его не желаю. А он маг, он меня понять не в силах, от того и гневается.

Резко выдохнул через сжатые зубы, прошипел: