Лесная ведунья 2

— Это ловушка, — я на кружок криво нарисованный указала. — А в ней знак Ходоков скрыт был. Меня от такой ловушки охранябушка спас… — и вот только сказала, так сразу тоскливо стало, хоть вой. Выть не стала, постояла, на схему глядя, да и продолжила: — А вот её не спас никто. Но ведунья была опытная, осознала опасность тут же, да и сожгла себя, чтобы скверна по лесу не распространилась. Да только разве остановишь такое? И все же частично она остановила, себя в жертву принеся.

И тут я умолкла. Просто два противоречия озвучила, и только сказав, осознала то — «разве такое остановишь» и «всё же частично остановила». И вроде противоречие, вот только имело оно место. Суть-то в чём: она себя сожгла, пытаясь скверну остановить и лес свой спасти, и частично ей это удалось. Удалось ведь — чаща Заповедная цела осталась. А как удалось? То мне толком не ведомо.

И ещё вот момент:

— Она получается погибла в лесу своём, близ ловушки. Но клюка не рядом оказалась, она на опушке Гиблого яра была, а это только об одном говорит — что погибель свою ведунья далеко от леса своего нашла. И после смерти ведуньи, клюка-то в Гиблый яр и вернулась. А теперь вот скажите мне, как так вышло?

И посмотрела я на лешего — тот ответил взглядом задумчивым, на аспида — и тот задумался, на Водю…

— Охрррранябушка, значит? — разъярённо спросил вдруг водяной.

— Что было, то было, — я руками развела, намекая что нечего вообще вопросы такие задавать. — А по делу у тебя какие-нибудь зарычания будут?

— Замечания? — переспросил Водя.

— Они, конечно, предпочтительнее, — заметила я. — А рычать если так хочешь, то по делу давай.

Нахмурился. Сидит злой, мышцы бугрятся, зубы стискивает, думает.

И тут аспид спросил:

— Почему себя ругаешь? За что? Я в твоих действиях глупости не увидал, хозяйка лесная. Порывистость, решительность, но не глупость.

Постояла я, глядя на него с тоской, да и пояснила:

— Хозяйка Гиблого яра стала нежитью. Остановила этот процесс неведомо как, себя вот сожгла почти, но нежитью частично всё равно стала. И она, и клюка её — клюка-то в руке была, и как жизнь смертью в хозяйке сменилась, так и в клюке магической.

Помолчала я, перед собой растерянно глядя, и сказала:

— Мне нужно было понять, вспомнить, что случилось с хозяйкою яра Светлого, что Гиблым стал. Ведь показала мне Чаща, всё показала, а я позабыла. И про план твой Водя знала же, что по нежити удар нанесёте, но клюку подчиняя и не подумала. Я не подумала. Моя вина. Моя ошибка, — и с тоской поглядев на лешего, повинилась: — Прости меня.

Мрачным взглядом взгляд мой леший встретил и мрачно же сказал:

— Оба сглупили. Клюка себя повела странно, нетипично повела, из рук моих вырывалась, да к тебе стремилась. По уму понять бы я должен был сразу.

И тут аспид тихо так, проникновенно вопросил:

— И что ж мы все понять должны были, объясните уже, наконец.

Леший заскрипел, затрещал корой, но промолчал. Водя тоже понял всё, и тоже молчал, говорить не желая. А вот мне сказать пришлось:

— Господин Аедан, вчера, когда мы с вами за клюку сражались успешненько… ну после вашего прихода успешно, если уж начистоту, я как хозяйка лесная силу клюки Гиблого яра получила. Всю силу. И светлую, что жизнью зовётся, и тёмную, над коей смерть власть имеет. Не подумала я о том, что наполовину прошлая ведунья лесная стала нежитью, не вспомнила. И клюку эту в свой лес принесла, своему лешему отдала — сглупила я страшно. От того, когда Водя с русалками да болотниками воду с ручьев серебряных поднимать начал, удар не на Гиблый яр пришёлся, а на нас, его хранителей, на меня да на лешего.

И вот стою я дура дурою, стыдно мне так, и горько, и страшно от того, что случиться-то могло, и…

— Так, главное спрошу, — молвил аспид. — А скажи мне, хозяйка лесная, знай ты всё это по ночи, как поступила бы?

Что сказать тут. Плечами пожала, да и ответила:

— Так же. Другого пути не было, Велимира начала Ярину призывать. Ведьма эта, не знаю как, но именно она, Велимира, убила прежнюю ведунью Гиблого яра, от того в ней сила ведуньи и была, от того не могла зову противится Чаща Заповедная. Так что не было у меня выбора, тут всё верно было. В другом глупость заключается — я Водю не остановила. Я не подумала. Я…

— Спать идёшь! — вдруг прошипел аспид.

Да так прошипел, что я отшатнулась, чуть в воду не свалилась — хорошо водяной придержал.

Оторопела я, напрягся Водя, нахмурился леший.

А аспид по-хозяйски приказал:

— Леший, со мной идёшь, совет созывать будем, да тебя проверить надобно, мало ли… вдруг всё ещё нежитью частично шляешься. Водяной, изыди — а то дохлой рыбой уже на милю несёт.

— Я не дохлая рыба! — вскипел Водя.

— Нет, ты не дохлая рыба, ты же у нас не рыба, ты пиявка. Изыди, чтобы до захода солнца тебя не видел, — прошипел аспид.

А потом снова мне, и так словно взбесился начисто:

— Я. Сказал. Спать!

Стою, на аспида смотрю шокированно, и вот с чего он шипит кто бы мне сказал? Я перед Водей виновата, в том вину свою признаю, перед лешим тоже виновата — тоже признаю, но…

— А тебе-то я что сделала? — спросила непонимающе.