Лесная ведунья 2

Как же я любила…

Я с того дня для него жила. Каждый удар сердца — для него. Каждый вздох — с мыслью о нём. И полетела, душа моя полетела. Она порхала над ссорами и дрязгами среди учениц, взмывала под самые облака, когда Славастена жестоко наказывала, и по ночам, возвращалась ко мне, согревая теплом и нежностью.

Всё было у нас. Он от своего отца терпел, я от его матери. Но когда удавалось вырваться, пусть и ночью глубокой, а то и под самый рассвет, во время, когда темень беспросветная на земле царит, мы встречались в саду, под огромной вишней, он обнимал меня, я прижималась к нему — и не было никого на свете счастливее нас.

Первая любовь, любовь чистая, невинная. Лишь полтора года спустя, под той вишней, что цвела непрерывно, едва весна поселилась в сердце моём, Тиромир поцеловал меня впервые. Нежный, робкий поцелуй, для меня — первый, для него… он сказал, что для него тоже как первый. Я смеялась и не верила, я всё знала о нём — и про романы его с актрисами, и про то, что в среди магов нет никого красивее Тиромира, от того принцессы и те на него засматриваются, не говоря о придворных дамах, но я ведала и о том, что со дня, как Весей меня назвал, безнадежно бьются-стучатся к нему послания тех, с кем молодой маг время ранее проводил, да меня узнав — позабыл их вовсе. Я всё знала, но я любила, и я знала, что он тоже любит. Когда мы полюбили друг друга, мне было пятнадцать, едва двадцать минуло ему, и как бы не было нам тяжело — счастье струилось по нашим венам, нежность жила во взглядах несмотря ни на что. Юность — пора надежд. Мы так надеялись, что всё получится. Мы столько вынесли. Мы сколькое сделали, чтобы быть вместе. Но лишь спустя полтора года, мы смогли позволить себе первый поцелуй… В тот вечер, добившись от матери и отца разрешения на наши отношения, Тиромир встал на одно колено предо мной, достал из кармана обруч обручальный, и тихо спросил, никого вокруг не замечая: «Ты станешь мне женой, весна моя?».

Один раз в год сады цветут… один раз в жизни, весна цветет в сердце ведьмы…

Свою весну я отдала другому.

И свой первый поцелуй ведьмы, вложив в него всю свою силу, я тоже отдала другому. Так уж распорядилась жизнь… Так решила я.

— Ударим на закате, — ворвался в мои воспоминания голос аспида. — Два отвлекающих удара здесь и здесь, и основной на болотах.

Я вздрогнула, огляделась, осознала, что как бы война на носу, не до воспоминаний мне, да и на карту поглядела. Оказалось, что в воспоминаниях я провела не мало — на карте уже имелся готовый план боя.

— На закате ещё ничего, — произнёс задумчиво Гыркула. — Только учтите, господин Аедан, к полуночи нежить в силу входит.

Аспид кивнул, и пояснил:

— Именно поэтому, к полуночи ваши отряды должны отступить. Гиблый яр лес внушительный, быстро передвигаться способны по нему лишь умертвия лесных ведуний, да, возможно, леший, коли есть таков, от того так важно, рассредоточить врага.

— Твоя правда, — согласился вождь Далак. — Да только сподручнее было бы нас в бой взять, мои парни в бою равных не имеют.

Усмехнулся аспид, да и ответил:

— Твои парни кровь имеют алую да быструю, от того с собой лишь ту нечисть возьму, что никогда нежитью не обернётся.

Моровой Морут, кивнув туманной головой, сказал:

— Господин Аедан дело говорит. Нам, моровым, яд не страшен, под власть свою возьму бадзулов и злыдней.

— Анчутки со мной, — решил граф Гыркула.

— Мне остаются ауки, — оскалился Далак.

И все почему-то посмотрели на меня. Так неуютно себя ощутила то, так непривычно. Как ученица нерадивая, что всю лекцию в облаках витала, а тут от меня все ответа ждут. Откашлялась, на карту поглядела, на аспида, что на меня взирал насмешливо, да и решила:

— Пойду список писать.

К чести присутствующих, когда я уходила никто даже не возражал, хотя по правде признаться — были бы правы.

* * *

«Ступай, лесная хозяйка, выспись, поешь как следует, а к ночи накидай мне списком, чего супротив нас могут сделать ведуньи лесные».

Почему-то первыми я в списке слова аспида написала. Потом долго на них глядела, пока домовой мне еду собирал, да и опосля, всё к ним же возвращалась, пытаясь сосредоточиться на деле.

А не выходило у меня, сосредоточиться-то.

Бравые воины мои уж разошлись — я клюку лешему отдала, тот их и разводил по местам для боя отведённым. С ними исчезли со двора три груды руды металлической — от своей идеи поставить мосты, по которым нежить не пройдёт аспид не отказался, вот только после демонстрации сил моих, он свою формулу-то ещё усовершенствовал. Теперь резал мост шипами острыми, самодвижущимися всё, что на него нарасти пыталось… Хороший из аспида военачальник выходил, в общем.

С меня вот воительница была так себе.