Лесная ведунья 2

А у Ульгерды вдруг перо писчее из рук выпало, кляксу на бумаге оставляя.

— Ччччародейское? — переспросила ведьма старая.- Чародейское?!

Кивнула. От чего реакция такая я и не поняла-то, но не это было самое страшное, что передать собиралась.

— Смотри, Ульгерда, — сказала, руку к блюду протянув, да ладонь к серебряной поверхности прижимая. — Смотри внимательно. Об этом ведьмам рассказывать придется.

И я показала все. Даже не так — ВСЕ!!!

Умертвие ведуньи лесной, судьбу ее страшную, и предательство ведьмы с синими, как сапфиры глазами.

Когда закончила, поседела Ульгерда вполовину больше прежнего. Сидела, потрясенная, раздавленная, затем произнесла едва слышно:

— Веся, девочка, та ведьма — Велимира!

Тут уж я покачнулась, на ногах удержалась с трудом. Велимира — одна из семи главных ведьм. Старшая. Главенствующая.

И я, я после разговора с Водей ожидала, что непростая то ведьма будет, но чтобы главная…

— Я не смогу, а ты рискнешь? — прямо спросила Ульгерда.

Она поняла мой замысел, по размеру блюда серебряного и поняла, но не знала, решусь ли теперь, когда правда открылась. Да только делать нечего — беду лицом да взглядом прямым встречают, иначе не победить.

— Про защиту только не забудь, Веся, — попросила старая ведьма.

А это хороший совет был. Очень хороший. Правильный и своевременный.

Я связь с Ульгердой прервала, кивнув на прощание, сходила, дверь отперла да и позвала жалостливо:

— Аспидушка, не зайдешь ли, на минуточку?

И не дожидаясь ответа, в избу обратно вошла. Заметалась нервно. Мысли, сомнения, страх — все смешалось. Что делаю? Что собираюсь сделать? Поможет ли то, что замыслила?.. Поможет ли…

Остановилась не перед мутным блюдом серебряным — перед зеркалом. Волосы мои черные уж светлеть начали, лицо бледное, глаза испуганные, руки дрожат, а платье чародейское стройный стан, сильно постройневший после снятия печати с охранябушки, лишь поддерживает. И похожа ли я на ведьму сейчас?

Да и стоит ли показываться в платье чародейском?

Рванула ворот, принялась нервно пуговицы расстегивать, а уж распахнулась дверь, аспид вошел, и сразу мне изба в два раза меньше показалась.

— Зайди, дверь закрой… да и запри, — приказала, дрожащими, непослушными пальцами пуговку за пуговкой высвобождая.

Аспид повиновался. Дверь закрыл, задвижку защелкнул, ко мне повернулся, смотрит внимательно. И умом понимаю — сказать что-то надобно, а саму трясет.

— Помочь, с платьем то? — поинтересовался аспид.

Руки опустились, постояла, тяжело дыша и попросила:

— Помоги, пожалуйста.

Думала магией, али как, но подошел аспид — ладони у него не дрожали, пальцы сильные с пуговками справлялись быстро, а я дышала, все больше понимая, что аспида я боюсь куда меньше, чем того, что сейчас сделаю.

— Руки подними, — скомандовал так спокойственно, да тоном командным.

Подчинилась, вообще без слов.

Молчал и аспид, когда платье стянул с меня. Да пока я сорочку нижнюю белую оправляла, платье сложил, к шкафу отнес, аккуратно внизу, там где вещи для стирки предназначенные, положил, на меня оглянулся.

— Дать что? — спросил все так же спокойно.

И вот об одном вопрос был, а подразумевал определенно «Ты что делать собралась, ведьма?».

— Плащ, — голос мой дрогнул. — Там, справа, простой черный плащ.

Взял нужный, да уверенно так, словно точно знал, какой надобен, принес, сам расправил, на плечи накинул, завязки завязал, да и на меня посмотрел, все так же держа в руках холщевые ленты. Вот тогда и спросил:

— На что ты опять отчаялась, лесная хозяйка?

И так он это спросил, что у меня сердце дрогнуло. На руки поглядела, черной матовой чешуей покрытые, да от чего-то другие ладони вспомнила. Человеческие. Широкие, жилистые, сильные… руки не мага, руки воина… И от воспоминания этого, лишь больнее дались слова последующие:

— Видишь ли, господин Аедан, у нас не один враг… Вовсе не один. Я о магах и ранее хорошего ничего сказать не могла, а уж после сегодняшнего…

И замолчала я.

— А что сегодня? — голос у аспида проникновенным стал, вкрадчивым.

Я голову запрокинула, в глаза его змеиные поглядела и ответила:

— Увидела страшное.

Усмехнулся аспид, зубы белые сверкнули в сумраке избушки, да с иронией вопросил:

— Страшнее меня?

И как не был ужасен аспид, а все же:

— Намного… намного страшнее.

Вскинула руку, зачаровывая избу, изолируя, возводя барьер как изнутри, так и снаружи. А едва засияло каждое бревно магией, вновь на аспида посмотрела и сказала утвердительно:

— Ты алхимией владеешь.

Шире улыбнулся аспид, да и ответил:

— Ты тоже.

Так то оно так, да только:

— Я ею баловалась в юности, аспидушка, а вот ты ею владеешь.

Огляделся аспид, и вывод сделал верный:

— Тебе защита нужна.

Кивнула сдержанно.

— Почему алхимическая? — спросил сразу по делу.

Помолчала, кусая губы, потому что грызть ногти при аспиде было стыдно, да и ответила: