Лесная ведунья 2

Я быстренько вид прилежной ученицы приняла, и сижу, слушаю его внимательно, не отвлекаюсь. Но больше всего мысли мои сейчас были об… Агнехране. Самый большой удар не на аспида и воинов моих пришелся, самый большой удар нанесли по магам. Ведуньи это сила, и это расчетливость. Вот они и просчитали все вероятности боя, и поняли — первостепенной задачей уничтожение Велемиры является. И тогда перекинули свои силы ведуньи, им это не сложно, они тропами заповедными пользуются, и попытались прорваться к ведьме, что отняла их жизни. В этот момент я вмешалась, и ведуньи кинулись к найденной мной клюке заповедной, в надежде силу свою увеличить. Оно то просто было — выпить силу у клюки куда проще, чем призвать, да к себе привязать. Но эту битву выиграла я. Эту и другую, о которой только я и догадывалась — Велимира не знала о возможностях клюки заповедной, просто не знала, иначе призвала бы сама и ей то далось бы легко и просто. А вот последствия… о последствиях подумать страшно.

— Ну и о чем задумалась, голова моя бедовая? — прорычал леший, оказавшись совсем рядом со мной.

— А об том, лешинька, что иногда мне просто везет, — сказала честно.

— Сам поражаюсь, — леший тяжело опустился рядом, пододвинув клюку. — Только одно меня тревожит, Веся, что делать будешь, когда везение-то закончится?

— Не знаю… — прошептала я.

И леший того тоже не знал.

— С магом твоим озабоченным что? — спросил мрачно.

Я руку протянула, к клюке притронулась, да не видно ничего. И ведуньи и нежить Гиблый яр покинули, а потому и мне были не видны.

— Не знаю, — и сердце сжалось так. — Не знаю, что с ним. И где он не знаю тоже. Кровь чувствую, кровь, что на опушке леса Гиблого пролилась, и кровь та человеческая, а увидеть ничего не могу.

— Ох, Веся-Весенька, — вздохнул леший.

— А что, если поги… ранен? — о смерти думать не хотелось мне.

— Сама в то веришь? — прямо друг верный вопросил.

Вспомнила я архимага, силу его, как с ведьмой самой сильной из всех ведьм, разобрался влегкую, да ведьмака же поймал, тоже без труда. Силен был Агнехран, очень силен… но это Гиблый яр, он не силой берет, а коварством и подлостью.

Вздохнул устало леший, да и спросил:

— Что с клюкой было смотреть станем?

Мы могли. Всю жизнь ее просмотреть могли, всю как есть, вот все чему клюка была свидетелем, вот ровно то же и мы могли увидать. Да не хотелось мне, никак не хотелось. Хватило того, что моя первая клюка нам поведала, и страшно то было — умирала моя коллега по лесу Заповедному в лесу, клюка с ней рядом была да свидетельницей стала и смерти, и гниения, и трупа разложения. Хорошо у меня сон ведовской лесом заполненный, а иначе от кошмаров и не спала бы вовсе.

— Не хочу я, лешинька, — призналась с содроганием.

— Ладно, сам гляну, — принял решение леший.

Хорошо лешего иметь, на него завсегда положиться можно. И я положилась. Лешинька клюку Гиблого яра взял, сжал дланью могучей, глаза закрыл.

А потом леший молчал. Хмурился и молчал. Долго молчал. И вот пока гневался да негодовал, оно как-то поспокойнее было, а теперь, когда молчал… морозец по коже пробирал так ощутименько, и напряжение. И испереживавшись, уж хотела сама посмотреть, что было, но леший клюку от меня отодвинул, и сказал властно:

— Не лезь.

И я лезть не решилась. Леший меня берег, как мог берег, от всего, что возможно оберегал, я то ценила всем сердцем, а потому не полезла. В молчании дождалась, пока леший заговорит.

И он сказал:

— Веся, а помнишь, злилась ты, на программу учебную, и на экзамены с зачетами, а пуще на правила, что соблюдать была обязана?

Ну, кивнула я, такое ж не забудешь.

А леший глаза открыл, мне в глаза посмотрел, да и сказал:

— И правильно гневалась, Веся, видать всем нутром чуяла — погибель в тех правилах! А знаешь от чего гибельны они?

Не знала я.

И тогда леший сказал:

— Велимира их составляла, Веся, Велимира!

Я бы расстроилась, да и прозвучавшее оно чудовищным было, но… это оказался тот приятный момент, когда я вдруг подумала о себе.

— То есть экзамены теперь можно не сдавать! — просияла я.

Лешинька на меня посмотрел внимательно. Мне даже стало совестно, но совсем немного.

— Но ведь экзамены-то теперь можно не сдавать? — уже полувопросила.

Леший нахмурился, но был вынужден признать:

— Так, если подумать, то можно и не сдавать, — понуро произнес он.

А больше мне говорить ничего не стал, а я малодушно и не спрашивала. Не хотела я знать, совсем не хотела.

— Не серчай, — вдруг сказал леший, — а только ведьму эту пусть на части мертвяки рвут, заслужила она не одной смерти, а с десяток самых зверских смертей.

Опустила я взгляд, голову понуро свесила, а все ж сказала:

— Не мне ее судить, лешинька.

— А если не тебе, то кому? — прямо леший вопросил.

Лучше бы серчал, да негодовал далее.

— Раньше бы сказал, что ведьмы с ней пусть разбираются, а теперь так скажу — если ты ее не уничтожишь, не уничтожит никто. Даже Агнехран не сумеет. Аспид может, возможно, да по поводу него сомнения у меня большие. А ведьму нужно уничтожить, Веся.

Опустив голову еще ниже, я ответствовала едва слышно:

— Лешинька, я не смогу.