Лесничая для чародея

Моё смятение прервал вновь взлетевший в воздух свиток. Прежняя надпись медленно исчезла, зато появилась новая: «Не переживай, милая, ты всё узнаешь».

Я вздохнула и провела ладонями по лицу. Кажется, успела во что-то вляпаться. Но вот что именно — узнаю только в доме чародея.

Покинув комнату, я привела себя в порядок, надела охотничий костюм из кожи, заплела волосы в косу и натянула высокие сапоги. Стоит всё же хоть одним глазком взглянуть на гнёзда туман-оборотней. Если они и впрямь так размножились, то нет смысла откладывать вызов чародеев из города. Лес у нас старый, капризный, живой. Если за ним не следить, то может такое устроить, что потом не спасёмся. Не зря же боятся многие идти в лесничие и селиться у Шировой горки.

Собственно… горка — это одно название. Небольшой холм, расположенный у болота. Из ближайшей деревни сюда добираться полдня, да и дорога оставляет желать лучшего. Тот, кто не знает заветных тропок, и вовсе может заблукать и попасться в когтистые лапы широв. А те лишь только поймают заблудшего, вытрясут всю душу и утянут за собой в чащу. И не отпустят, пока не натешатся вволю. Ходят слухи, что от них вернулся только один сапожник из деревни, дальний родственник Алии. Однако пришёл он оборванным, безумным, говорившим странные вещи. А через несколько дней и вовсе пропал без вести.

Дядька Сатор же к лесу относится уважительно, с почтением. Ширам каждую ночь оставляет лепёшку, наливал, если было, глиняный ковш молока и ставил у двери. Поэтому и они в окна к нам не заглядывают, в двери когтистой лапой не скребутся. Только в самую рань, едва выпадет роса, можно увидеть трёхпалые следы на земле. Вот и всё.

Я провела по лицу ладонями. Да уж, на самом-то деле ничего нет страшного ни в лесе, ни в его обитателях. Просто не надо вести себя, как не следует, вот и…

— Вийора! Вийора! — неожиданно раздался крик дядьки Сатора.

Всё бросив, я кинулась из дому на улицу. Дверь скрипнула, косой дождь, брошенный ветром в лицо, заставил вздрогнуть. Однако заметила, что дядька Сатор хлопочет возле нашего сторожевого волкодава Карона. Тот почему-то лежал и жалобно поскуливал. Настолько тихо, что я даже не сообразила, что это за звуки.

Я метнулась к ним. И замерла, не веря своим глазам. Бок Карона был изорван, кровь залила шерсть. Кое-где мышцы рассечены чуть ли не до кости. Хотя, может быть, показалось…

— Духи, откуда? — хрипло шепнула я, оглядывая пса. — Когда?

— Только что приполз, — отрывисто бросил дядька Сатор, побледневший и осунувшийся, с сурово сжатыми губами. — Ума не приложу, с кем так мог. Побудь с ним, я сейчас.

Я присела, осторожно положила руку на шею пса. Он жалобно заскулил.

— Тише, мальчик, тише, — шепнула я. — Сейчас станет легче.

Слава духам, рана оказалась не такой глубокой, как показалось изначально. Царапины действительно были серьезные, однако о костях речи не шло. Затянув Карона в дом, мы быстро промыли раны, наложили травяную мазь и сделали повязки. Мне почему-то невольно вспомнился Ализар, руку которого пришлось врачевать вчера.

— Вийора, — одёрнул меня дядька Сатор.

— А? — растеряно отозвалась я.

— Скажи на милость, что будешь делать с приглашением чародея?

Вопрос поставил в тупик. Точнее, в этом тупике я находилась очень давно. Потому что понять умом внезапное послание королевского чародея было просто нереально. А главное…

Я отрывисто вздохнула и нежно провела пальцами по голове Карона. Мазь начала действовать, а вода с отваром сонницы дала возможность заснуть. Поэтому сейчас громадный черный пёс лежал на подстилке возле лавки и тихонько сопел. Дядька Сатор выжидающе на меня смотрел.

— Честно — не знаю, — ответила я. — Я до этого никогда его не видела. Да и толком помочь не успела, только двух туман-оборотней отправила за край жизни. Дальше он сам всё.

— А чего-то… — дядька Сатор закашлялся. — Странного ты не заметила? Может, как-то смотрел на тебя? Или, кхм, руки распускал?

Ему явно не хотелось говорить на эту тему, однако городских жителей он считал безнадёжно распущенными. А уж тех, кто был при королевском дворе, — и подавно.

Я отрицательно помотала головой:

— Ничего такого. Абсолютно.

Говорить, что вот уже месяц, как мне снятся неприличные сны, в которых я без остатка отдаюсь Ализару и ни капли не жалею, говорить не стала. Днём ведь почти не думала об этом. И только ночью начиналось что-то странное, невероятно желанное и безумное. А к утру — забывалось.

Моя рука замерла на спине Карона. Я нахмурилась. Так-так. Почему раньше не думала, что это чьи-то чары?

— Странно, — сказал дядька Сатор. — Даэ — это серьёзно. Пусть для нас, простых людей, это и не брак, но ты ж знаешь, у чародеев свои понятия. Даэ — не просто разделение крова и ложа. Даэ — это ещё и чародейская привязка. Ума не приложу, к чему это!