Лесничая

— Новости? Их нет. Место закрыто, как гробница. Скажу лишь, что новому королю отстреливать нарушителей нравится меньше, чем старому, — он провел рукой по толстой деревянной балке, поддерживающей склад сена наверху. — Мы осторожно ходили за деревом. Мужчины и женщины шли ночью, валили одно дерево и уносили на распилку. Следующей ночью мы проделывали это в другом месте. Теперь можно повалить пару деревьев и распилить там же. Дети даже начали собирать грибы. Не ясно, это новый король мягок, или люди собрались высоко в горах, отрезанные от всего.

Арлен взглянул на меня, наверное, желая увидеть мою реакцию на это. Но я просто сняла сумку с плеча и прислонила к стене стойла. Подходить могли оба варианта, хотя мягким короля Валиена точно не опишешь.

Серый кот прыгнул на дверь, заурчав. Тофер почесал его за ухом.

— Знаю, это не мое дело, но я вас предупрежу. Если хотите торговать, туда не идите. Лесной народ не интересуют предложения чужаков.

— Мы не торговцы, — заверила его Мона.

— Тогда я не понимаю, что делать в горах, — он пожал плечами и пошел к двери. — Мышелову вяленое мясо не давайте, — он указал на кота, с надеждой нюхавшего сумку Арлена. Тофер вышел под дождь и закрыл за собой дверь.

— Хороший человек, — сказала я, расстегивая плащ.

— Даже если он и его народ воруют дерево у вашей границы? — спросил Арлен, отодвигая сумку от Мышелова.

— Это не моя граница. И не так давно сильверы торговали деревом. Мой народ решал, какие деревья валить, и мы садили на их месте новые. Но это прекратилось во время Тихой войны с вашим народом. Наши правители все меньше хотели пускать чужаков в горы, — я пожала плечами и развернула буханку хлеба. — Но Вендер — большая страна, и их проделки не обеспечат весь народ деревом. Если бы у правителей Сильвервуда был разум, они начали бы торговлю. Они хоть смогли бы делать это правильно, — я отломила кусок хлеба. — Это я поняла, проведя среди этих холмов последние пять лет. Поверить не могу, что я так быстро забыла о народе холмов. После пары месяцев на берегу забываешь обычаи других народов.

— Как-то это странно, — Арлен отломил кусок хлеба. — Что значит сдержанность и радость? Свет — не великий пророк, требующий жертв.

— Они видят это немного не так, — сказала я. — Дело в празднике. Так они выказывают почитание. У каждой культуры есть что-то такое. У вас нет особого места, где вы видите Свет? Способа поклоняться ему?

— Нет, — сказал он, сбрасывая ботинки. — А что?

— Есть, Арлен, — тихо сказал Кольм. — На закате, когда свет ударяет по водопадам Частокола. Иначе зачем мы поворачиваемся к скалам в конце каждого дня?

Он пожал плечами.

— Наверное, потому что вид красивый.

Мона расстелила одеяло на сене, мы устроились на нем с баночкой меда в центре.

— Честно говоря, я готова с этим покончить. Я даже не уверена, что Свет существует.

Я удивленно посмотрела на нее.

— Как не существует? А солнце, луна, звезды…

— Я не говорю, что света нет, — она осторожно обмакнула кусочек хлеба в мед. — Просто сложно верить, что есть один Свет, вдохновляющий всех вокруг. Выглядит удобно, что каждая культура видит в этом то, что близко их сердцу.

— Циничная точка зрения.

— Да? Подумай, Мэй. Вера Алькоро в Свет привела их к моей стране. И весь бред с пророчеством и Седьмым королем… один народ в дураках, а другой — рабы. Почему Свет считает кого-то выше других?

— Я не говорю, что все правильно, — сказала я. — Но, думаю, что не почитать свет из-за неправильного понимания нельзя. Это повод искать истинное значение Света.

— Может, так. Может, нет.

— Но подумай… А-а! — Мышелов потерся о мой локоть, пока я открывала флягу. Вода пролилась на мою обувь. — Ненавижу эти виндеранские фляги. Все бы отдала за деревянную горлянку, — я отогнала кота, вьющегося у моих ног пушистой змеей. — Кыш, уходи!

Мона ухмыльнулась.

— Не любишь котов?

— Коты должны быть на воле, — сказала я, убирая руку, когда он выгнул спину, чтобы потереться о мою ладонь. — Как и другие звери.

— У твоего народа нет скота? — спросил Арлен, протягивая пальцы к носу кота.

— Есть немного. Индейки, пчелы, рябчики, перепела, кабаны. Но почти все семьи при этом охотятся. У нас же нет берега для овец или коз.

— Но вы не торгуете, — Мона покачала головой. — Такой странный народ. Закрытый.

— Знаешь, что? Зато нас никто не захватил.

Ее лицо стало мрачнее бури.

— Не смей так со мной говорить. Ты не имеешь права.

— У меня прав не меньше, чем у тебя. Я не твоя подданная, Мона. Так что не относись ко мне так.

Она посмотрела на меня свысока.

— О, Мэй, я так и не делала.

Я яростно оторвала корочку хлеба, свернула спальный мешок и ушла в другое стойло, не хотелось находиться в ее обществе больше, чем необходимо. Амбар стонал от ветра. Снаружи кудрявые овцы собрались под навесом, стряхивали воду с ушей. Я развернула спальный мешок и легла, слушала, как дождь хлещет по стене амбара. Так было, пока глупый кот не устроился комком у моего плеча, заглушив все звуки своим урчанием.

* * *