Лесничая

— Они прошли по берегу к Черному панцирю. Не было времени обороняться, собирать мечников или лучников. Арлен успел схватить старый церемониальный атлатл со стены, и все. Мы бежали — мы втроем и Ама — по замку, пока алькоранцы захватывали его. Арлен и Кольм пару раз сразились, они пытались довести меня до южных доков. Если бы мы нырнули, мы думали, что сможем уплыть от опасности, придумать план и напасть в ответ. Мы не были уверены, что сможем. Алькоранцы в то время уже были всюду. Мы пререкались, Ама отдала Кольму свое кольцо. Мы не успели даже спросить, зачем. Мы приближались к дверям, она схватила корону с моей головы. «Для сохранности», — сказала она. Я не подумала спросить ее. Не было времени на паузы, на разговоры. Мы вырвались из замка, алькоранцы преследовали нас, пока мы не нырнули в воду. Мы плыли, как никогда раньше, оставались под водой как можно дольше. Когда мы всплыли посреди разрушения, мы поняли, что нас только трое.

— Она не нырнула с вами, — тихо сказала я.

— Нет, — сказала Мона. — Не нырнула. Она даже из замка не вышла. Мы слышали крики из Черного панциря. Там есть большой балкон, для собраний и речей. Там была суета. Они поймали королеву. Они спустили наше знамя и установили свое. И во дворе на коленях стояла Ама в моей короне.

Я уперлась подбородком в колени, надеясь, что она скажет, что они не видели казнь. Но ее взгляд был далеким, она снова видела эту сцену. Арлен пошевелился в свете огня.

— Они сделали это там, — сказала она. — Не поставили ее голову на подставку, чтобы все могли видеть. Они даже не завязали ей глаза, не подвязали волосы. Их мечник был хорош. Один резкий взмах. И ужасный шум… звуки победы и поражения смешались. Крики и слезы заглушали фанфары. Я думала, что мы потеряем Кольма. Он пытался плыть обратно, он кричал, наглотался воды. Мы держали его за руки и пытались оттащить к реке, что текла из озера. Честно говоря, я сама едва держалась. Я не могла поверить в то, что она сделала, что я позволила ей сделать. Но я теперь я понимаю, что нам нужно было сбежать. «Не порть, — кричала я Кольму. — Не порть то, что она дала». Она умерла, чтобы они не поймали нас, чтобы они думали, что мой трон у них. Мы могли лишь воспользоваться шансом, что она дала нам. На юг по реке плыть сложно, потому мы и хотели построить дороги через южный Сильвервуд десятки лет назад. Потребовались все навыки, чтобы не утонуть там, чтобы не попасться алькоранцам на кораблях в портах. Мы чудом добрались до Матарики. Мы выбрались на берег на пару миль севернее от города, и тут Кольм сорвался. Он онемел от горя, винил себя, мы не могли заставить его двигаться. Он ощущал, что она обманула его, злился, да, но больше всего на себя, ведь оставил ее, не проверил, бежит ли она с ним. Но кто бы мог подумать, что она не будет рядом с ним?

Она замолчала на миг, смотрела в пустоту и потягивала отвар. Я посмотрела на Кольма. Я невольно коснулась ладонью его лба. Все еще горячий.

— Звучит ужасно, — начала она снова медленно. — Думаю, это помогло мне. Я не могла сосредоточиться на себе и своем горе. Я могла думать только о братьях. У нас с собой было лишь то, что мы схватили при побеге, нечего было продать, при нас было только то, что мы никогда не оставляем, — она похлопала себя по груди. — Мой кулон, наследие и символ моего престола. Кольцо Амы. Атлатл Арлена. Позже он выиграл меч в таверне, но продал его, когда мы пытались найти путь через Сильвервуд, — она покачала головой, глядя на его сжавшееся в комок тело. — Ты понимаешь, как я злилась на него, когда он выдал нас в Санмартене. После всего, что для нас сделала Ама, он все это сделал напрасным в той глупой драке.

— Оттуда его шрам? — спросила я, указав на свою щеку там, где был шрам Арлена в форме улыбки.

Уголки ее рта дрогнули.

— О, нет. Этот у него появился раньше. После одного из первых ныряний на глубину. Он просчитался и расцарапал лицо о коричневое дно. Повезло, что не сломал шею, — она покачала головой, закрыв глаза. — Дурачок. Непроходимый идиот.

— Как и многие братья, — отметила я.

Она опустила кружку на колени.

— Знаю, я слишком часто срываюсь на него. Он не хотел причинять столько бед. Он как я: плохо умеет меняться, когда все, к чему он привык, так жестоко отобрали… Конечно, он постоянно борется за свое имя. Ему было всего пятнадцать, когда это произошло, он как раз узнал о своей роли в правлении, — она убрала с лица прядь волос. — Пару раз он нас от бед и спасал. Донес больного брата по горе. Сражался. Я не училась сражению, чаще всего бился Кольм, когда мы потеряли Аму. И пару раз нас могли поймать, если бы не быстрая реакция Арлена. Самоуверенный дурак.

— Я не сплю, знаешь? — сказал он, не оборачиваясь.

— Знаю, — ответила она.

Снаружи прогрохотал гром, дождь усилился. Я встала и сняла с огня мяту, окунула платок в настойку. Пока ткань намокала, Мона крутила кружку в руках, притихнув. Через миг она кашлянула.

— Так что после случившегося понятно, почему я виню себя в том, что подвергла опасности не только нашу миссию, но и жизнь Кольма.