Лесное озеро

Ирина Суворовская Лесное озеро

История, записанная в местечке Никулино

До недавнего времени в деревнях наших бытовало такое поверье (а, может, бытует оно и сейчас): нельзя доброму человеку поздним вечером или ночью в одиночку мыться в бане. Уж коли замешкался, не жалей дров и на другой день протопи да помойся, только в полночь в бане не показывайся.

В селениях, что затаились среди тягучих моховых болот да встали по берегам мелких речек, говорили, будто ночью в бане сам баенник1 моется. Потревожишь его – добром та встреча не окончится.

В местах же навроде нашего Никулина, где к домам подходили глубокие-преглубокие воды, остерегались ещё и другой напасти: вот пойдёшь ты в баню в неурочный час, повстречаешь на берегу русалку, и уведёт она тебя с собой в подводное царство. Русалка не рыба – бесхвостая, о двух ногах, видом женщина, а всё не человек. Утопленница ли, кто ли…

Чего усмехаешься? Видали русалок у нас, ещё как видали, только записывать про то не записывали. И на самой Шексне, и на озёрах видали – спроси вот тут одного зареченского2… Ему дед сказывал, а его деду – свой дед, как на Зауломском озере, что в Суховерхове, выныривала из воды девица и сидела на камне.

Но то было совсем уж в старое время! В наших же местах вспоминали другую историю, случившуюся не столь давно. Ну, как… Ста-то лет ей не будет, а всё же произошло это задолго до прихода большой воды3, когда Кудряшово звалось не то Поповским, не то Поповской.

Леса-то наши, знаешь, непростые – заповедные, любят пошаливать. Иной раз заманят грибами-ягодами, закружат, заведут на болото, где багульник цветёт, наведут дурман, еле выберешься. Насовсем уж не пропадёшь, а намаешься досыта.

Да-а, доводилось около Лимонова грибникам путаться и не в чащобе какой, тут, рядышком. Как-то раз одни пробирались из леса к деревне, им бы вот-вот выйти, а тропинки-то и нету. Пропала тропка, будто и не бывало её никогда. Уж и кур деревенских слышно, и дома должны показаться, только ходу им нет. Что за пакость такая? Тьфу! Знать, лесной дух балуется, закрывает тропу. Так и пошли по Гремихе4 домой, обманули озорного лешака – река на дорогу их вывела. Во как!

А в тех же лесах мерцают, переливаются таинственными огнями озёра. Сколько веков им – никто не скажет, глубину их никто толком не мерял. Было дело: в одном озере по горячке утопили Сталина. Чего ухмыляешься? Не настоящий Сталин был, каменный, фигура, стояла она в палисаднике около никулинского дома5. Потом спохватились, хотели обратно достать, но сколько не искали, так найти и не смогли. Убедились тогда ещё больше: озеро – бездонное, дна в нём нету. Ну, есть оно где-то (у всех озёр дно должно быть), да видать настолько глубокое, что так просто не достанешь. Может, конечно, кто и раньше сообразил про статую да втихую вытянул, а может, лежит она и сейчас в чёрной глубине и знает тайны этой воды.

Какие тайны-то? Так вот мимо этого самого озера, что зовут Дыбинским, а раньше ещё тоже звали Поповским6, проходила дорога. Все по ней ходили, ездили, гоняли скотину – и коров около лесных озёр пасли, и лошадей туда на ночь угоняли. Там на Дыбинском конская поскотина находилась.

И случилось однажды летней ночью молодёжи возвращаться тем местом домой с гулянья. Шли ребята да девушки из Лимонова, а сами они были не то с Кудряшова, не то с другой какой деревни – кто ж теперь скажет! Путь их лежал мимо озёр, там одна такая дорога проходила.

Вот идут они, переговариваются, перекликаются, смеются. Хоть и стемнело порядком, но всё не до черноты, по-летнему, как бывает у нас лишь в конце мая и в начале июня, пока не наступят белые ночи.

Тут по пути один парень замешкался, по нужде или ещё как, да и отбился маленько от своих товарищей. Однако догонять их не стал, зашагал следом, не спеша. Свет пухлого месяца проникал сквозь листву деревьев, освещал дорогу, и дорога эта была парню хорошо знакома, а для пущего веселья пел он сам себе песни. Так, напевая, и дошёл до Дыбинского озера.

Шагает он и вдруг слышит, будто на берегу кто-то тихо-тихо разговаривает. Обернулся, бросил любопытный взгляд в сторону лесного озера и увидел в лунном свете дивную картину: над тёмной водой покорно склонилась большая-пребольшая берёза с крепкими сучьями, а на самом толстом суку уселась молодая (так ему показалось) женщина. Волосы распущены, ноги свесились в озеро, глядит она прямо на одинокого путника.

В то самое мгновение, как паренёк увидал её, незнакомка ласково-ласково сказала:

– Иди-ка, дружок, сюда.

Предчувствуя недоброе – чего уж доброго в поздних встречах, он растерянно спросил у девицы:

– А зачем?

В ответ странная незнакомка вновь поманила его к себе, обещая пригожему парню показать чудеса, каких никто из ныне живущих не видел. Уговаривала, мол, иди ко мне, я тебе другой мир покажу.

От таких слов бедному юноше сделалось худо, ноги его словно отнялись, вросли в землю, он не то, что бежать – пошевелиться не может. А всё же на просьбу незнакомки отвечает отказом. «Ничего мне не нужно», – сказал.