Лесной бродяга

Руки несчастной дрожали, и она поминутно останавливалась, покрывая поцелуями лицо и руки сына и каждую частицу его одежды. Она старалась выиграть хотя бы несколько лишних минут, чтобы удержать его около себя, втайне надеясь, что Господь сжалится над ней и пошлет ей какого-нибудь спасителя.

Но время уходило, а спаситель не являлся; последняя надежда угасла в сердце графини; мальчик был уже совсем одет, и мать, заключив его в последний раз в свои объятия, испустила слабый крик и без чувств упала на пол.

По-видимому, дон Антонио ожидал подобной развязки, ибо она ничуть не смутила его; он спокойно взял лампу, приблизил ее к бледному лицу графини и, убедившись, что та еще дышит, направился к выходной двери и запер ее на ключ, не обращая внимания на слабые рыдания Фабиана. Потом он спокойно открыл дубовый письменный стол, поспешно вынул оттуда драгоценности, деньги и различные бумаги и сунул их себе в карман, а прочие бумаги с несколькими безделушками разбросал по полу. Затем он достал из стоявшей тут же шифоньерки белье доньи Луизы и связал в узел. В комнате вскоре воцарился беспорядок, который обыкновенно предшествует поспешному отъезду: на полу валялись пустые ящики, шкафы были растворены.

Фабиан продолжал тихо плакать, прижавшись к матери, неподвижность которой внушала ему тайный ужас.

Дон Антонио на минуту присел в кресло графини. Казалось, напряженная борьба происходила в его душе, когда он смотрел на своего испуганного, бледного и растерянного племянника. Будто стараясь избежать взгляда заплаканных глаз ничего не понимающего ребенка, он встал, поспешно подошел к балконной двери и тихо свистнул. Через несколько мгновений над перилами показалась голова, и в комнату впрыгнул один из тех людей, которых Хосе видел на берегу. Окинув равнодушным взглядом представившуюся его глазам картину, матрос молча остановился, ожидая приказаний своего начальника.

— Брось этот узел к окно, — проговорил дон Антонио, — Хуан подхватит его!

— Который узел, этот? — с грубым смешком спросил матрос, указывая на тело графини.

— Вот этот! — Дон Антонио, указал на связанные вещи.

— С вашего позволения, капитан, я прихвачу и эти вещицы! — заметил матрос, хватая серебряную пепельницу, стоявшую около лампы.

— Бери, да живей поворачивайся!

Никакое приказание не исполнялось никогда с большей поспешностью, чем это. Множество женских украшений исчезли в одно мгновение в кармане матроса, который быстро сбросил остальные вещи вниз, откуда раздался грубый голос третьего сообщника:

— Смотри, Хуан, делить все пополам!

— Ну а теперь забирай самое тяжелое, — проговорил дон Антонио, указывая на бесчувственную графиню. — Хватит силенок?

— С избытком! Такие ли тяжести таскали!

И схватив графиню, как перышко, он направился с ней к балкону.

— Эй! Хуан! — закричал он. — Натяни лестницу, я тебе несу славную добычу!

С этими словами матрос исчез под балконом.

Дон Антонио последовал его примеру, держа на руках онемевшего от страха мальчика.

В продолжение нескольких минут после их ухода лампа, раздуваемая ветром, продолжала освещать царивший в комнате беспорядок, но вскоре она потухла.

Наступила тишина; слышался только отдаленный рокот океана, но вдруг сильный порыв ветра донес до берега слабый звук, напоминавший вопль отчаяния.

Услышанный Хосе звук был предсмертным криком графини, которую по приказанию дона Антонио заколол один из матросов. Племянника он решил бросить на произвол судьбы вместе с трупом матери, оставленным в небольшой лодочке, которую предоставили морским волнам. Дон Антонио рассчитывал, что море навеки поглотит ненавистного ему малютку, убить которого ему помешал страх будущих угрызений совести.

Подплыв довольно близко к своему кораблю, дон Антонио и оба матроса покинули лодку и добрались вплавь, рассказав остальному экипажу, что потерпели крушение и лишились лодки, которая носилась по волнам с трупом матери и едва живым ребенком.

Как известно читателям, труп графини Луизы рыбаки обнаружили на дне выкинутой на берег лодки через несколько дней после ее загадочного исчезновения. Хотя обитатели замка и большинство жителей Эланчови искренне жалели трагически погибшую молодую женщину и ее сына, эта грустная история вскоре забылась, особенно после того, как спустя некоторое время окруженный блестящей свитой дон Антонио де Медиана вступил в замок своих предков…

XXII. МОСТ НАД ПОТОКОМ

Пока притаившийся Кучильо выжидал удобного момента, чтобы вернее поразить свою жертву, дон Эстебан спокойно продолжал путь, обдумывая способы наиболее удачного выполнение своих замыслов.

Известный опыт, приобретенный испанцем в общении с людьми, научил его легко распознавать их, а потому дон Эстебан быстро составил о Диасе самое благоприятное мнение, чему помог также отзыв о нем Кучильо и поведение самого Диаса по отношению к своим сотоварищам, с которыми он, безусловно, не имел ничего общего.