Лесной дом (СИ)

Но как ни манила теплом супружеская постель, комаром звенел в ушах женский вопль, и знаменитый нюх не давал покоя, заставляя быстро накинуть летник да поневу, наспех покрыть платом голову и нестись бегом к усадьбе, «там... что-то там, что-то там», стучало сердце бабы Варвары.

Чутье Варвару не обмануло, как всегда, впрочем. Большие ворота усадьбы распахнуты настежь, дворня снует, как муравьи в потревоженном муравейнике. Варвара, ловко проскочив ворота, ввинтилась в толпу дворни и услышала грозный крик барина:

- И что взбесились тут? - старый Лисовский вышел на крыльцо, потирая припухшие глаза. Почти седой, с залысинами, в мятом домашнем халате.

Варвара еще помнила время, когда барин держался молодцом, приставал к девкам и даже в игрищах на Ивана Купалу участвовал.

Жену барин схоронил рано, сын эдак лет пять как представился, осталась одна дочь, Манька, и не сказать, что очень отцом любимая.

Лисовский беззастенчиво почесал голый живот, вот ведь ирод, даже исподней рубахи не носит.

Острый глаз бабы Варвары фиксировал каждую мелочь: и что не заспан барин совсем, скорее не выспался, и исподнего на нем нет, не потому, что не носит вовсе, а просто сейчас его нет. Вон как рука сначала потянулась рубаху поднять, по привычке, а потом уж тощее пузо чесать взялся. И людей, без дела по двору снующих, не разгоняет. С чего бы?

- Та-ак, что там у вас? - Лисовский широким шагом направился к кухне, стоящей от дома отдельно. - О-па... - барин наклонился над растерзанным, распростертым на земле женским телом. - Аринка!.

Глава четвертая

Выселки. Степанида

- ...Аринка-то Лисовского ключницей была, за палатами смотрела, ну что промеж них с барином еще было, я свечу не держала и говорить не буду...- продолжала рассказ Степанида. Лесной хозяин сидел напротив, слушал внимательно, не перебивая. Рогдай вместе со всеми на двор вышел, чтобы лишний раз её, Степаниду, не смущать.. Знал он всю эту историю.

Познакомилась Степанида с барином еще молодой девицей семнадцати лет отроду. Маменьку тогда уж два года как схоронили. Семья Степаниды были в этом краю пришлые люди, пришли уже не молодыми, детей не имели.

Отец мельницу поставил на реке, мать, как и Степанида, была травницей. Степанида появилась на свет, когда у иных уж правнуки бегают, а тут родителям Бог дочь послал. Родители её любили, работой не перегружали.

Отец со временем домик справил на краю деревни, но как мать скончалась, дома бывал редко, поначалу тосковал сильно, потом привык жить на мельнице.

А Степанида все в лесу пропадала- ягоды, грибы, травы. Не то чтобы не любили в селе дочь мельника, не обижали, но и не дружили.

Всяк знает, что любой мельник - колдун по совместительству. Лучше подальше от таких держаться.

Барин... Барин год почти за ней увивался, речами сладкими увещевал и чего только не говорил: что и на Дон с ней сбежать хочет, и в реке утопиться, коль она ему откажет, в общем, жизни ему без Степаниды нет. Никак.

Ну а для девки такие речи - что сладкий мёд, и не первая она, и не последняя, кто на обещания в вечной любви купилась да в стогу переночевала.

Ну и любила, чего там говорить. Хоть и понимала, что глупость, но верила.

Потом, когда жену похоронил, Лисовский другие речи заводил, что вот еще чуток - и в дом возьмет, барыней сделает.

Сначала, правда, ключницей звал, но к тому времени уж лет семь их знакомству минуло, и Степанида стала и старше, и умнее, и понимала, что врет ей бессовестно барин, но и любовь жила еще, и верить хотелось.

Так прошло всего пятнадцать лет. Барин захаживал все реже, а потом любовь Степаниды как бабка отшептала. Как отрезало.

И на ночной стук в дверь просто не открывала, днем барин не приходил никогда - таился, а в лесу она всегда его вперед слышала и скрыться успевала.

По-другому приказать ей у Лисовского права не было, все ж вольные они с отцом люди, да и отца барин как-бы побаивался, хоть и сравнялось почти тому восемьдесят лет.

Ну а потом Рогдай встретился. И не надо теперь Степаниде иной судьбы, как рядом с ним. Кто бы он там нибыл.