Лесной голосок

Лесное эхо

Мне было тогда лет пять или шесть. Мы жили в деревне.

Однажды мама пошла в лес за земляникой и взяла меня с собой. Земляники в тот год уродилось очень много. Она росла прямо за деревней, на старой лесной вырубке.

Как сейчас помню я этот день, хотя с тех пор прошло более пятидесяти лет. День был по летнему солнечный, жаркий. Но только мы подошли к лесу, вдруг набежала синяя тучка, и из неё посыпался частый крупный дождь. А солнце всё продолжало светить. Дождевые капли падали на землю, тяжело шлёпались о листья. Они повисали на траве, на ветвях кустов и деревьев, и в каждой капле отражалось, играло солнце.

Не успели мы с мамой стать поддерево, как солнечный дождик уже кончился.

- Погляди-ка, Юра, как красиво, - сказала мама, выходя из-под веток.

Я взглянул. Через всё небо разноцветной дугой протянулась радуга. Один её конец упирался в нашу деревню, а другой уходил далеко в заречные луга.

- Ух, здорово! - сказал я. - Прямо как мост. Вот бы по нему пробежаться!

- Ты лучше по земле бегай, - засмеялась мама, и мы пошли в лес собирать землянику.

Мы бродили по полянам возле кочек и пней и всюду находили крупные спелые ягоды.

От нагретой солнцем земли после дождя шёл лёгкий пар. В воздухе пахло цветами, мёдом и земляникой. Потянешь носом этот чудесный запах - будто какой-то душистый, сладкий напиток глотнёшь. А чтобы это ещё больше походило на правду, я срывал землянику и клал её не в корзиночку, а прямо в рот.

Я бегал по кустам, стряхивая с них последние дождевые капли. Мама бродила тут же неподалёку, и поэтому мне было вовсе не страшно заблудиться в лесу.

Большая жёлтая бабочка пролетела над полянкой. Я схватил с головы кепку и помчался за ней. Но бабочка то спускалась к самой траве, то поднималась вверх. Я гонялся, гонялся за ней, да так и не поймал - улетела куда-то в лес.

Совсем запыхавшись, я остановился и огляделся кругом. «А где же мама?». Её нигде не было видно.

- Ау! - закричал я, как, бывало, кричал возле дома, играя в прятки.

И вдруг откуда-то издали, из глубины леса, послышалось ответное: «Ау!».

Я даже вздрогнул. Неужели я так далеко убежал от мамы? Где она? Как же её найти? Весь лес, прежде такой весёлый, теперь показался мне таинственным, страшным.

- Мама!.. Мама!.. - что было сил завопил я, уже готовый расплакаться.

«А-ма-ма-ма-ма-а-а-а!» - будто передразнил меня кто-то вдали. И в ту же секунду из-за соседних кустов выбежала мама.

- Что ты кричишь? Что случилось? - испуганно спросила она.

- Я думал, ты далеко! - сразу успокоившись, ответил я. - Там в лесу кто-то дразнится.

- Кто дразнится? - не поняла мама.

- Не знаю. Я кричу - и он тоже. Вот послушай! - И я опять, но уже храбро, крикнул: - Ау! Ау!

«Ау! Ау! Ау!» - отозвалось из лесной дали.

- Да ведь это эхо! - сказала мама.

- Эхо? А что оно там делает?

- Ничего не делает. Твой же голос отдается в лесу, а тебе кажется, что кто-то тебе отвечает.

Я недоверчиво слушал маму: «Как же это так? Мой же голос - и мне отвечает, да ещё когда я уже сам молчу!»

Я опять попробовал крикнуть:

- Иди сюда!

«Сюда-а-а-а!» - откликнулось в лесу.

- Мама, а может, там всё-таки кто-нибудь дразнится? - нерешительно спросил я. - Пойдём-ка посмотрим.

- Вот глупый какой! - засмеялась мама. - Ну пойдём, если хочешь, только никого мы с тобой не найдём.

Я взял маму на всякий случай за руку: «Кто его знает, что это за эхо!», и мы пошли по дорожке в глубь леса. Изредка я покрикивал:

- Ты здесь?

«Зде-е-е-сь!» - отвечало впереди.

Мы перебрались через лесной овраг и вышли в светлый берёзовый лесок. Тут было совсем не страшно.

Я отпустил мамину руку и побежал вперёд.

И вдруг я увидел «эхо». Оно сидело на пеньке спиной ко мне. Всё серое, в серой лохматой шапке, как леший с картинки из сказок. Я вскрикнул и бросился назад к маме:

- Мама, мама, вон эхо на пеньке сидит!

- Что ты всё глупости говоришь! - рассердилась мама.

Она взяла меня за руку и храбро пошла вперёд.

- А оно нас не тронет? - спрашивал я.

- Не дури, пожалуйста, - ответила мама.

Мы вышли на полянку.

- Вон, вон! - зашептал я.

- Да это же дедушка Кузьма коров пасёт!

Услышав мамин голос, «эхо» обернулось, и я увидел знакомую белую бороду, усы и брови, тоже белые, как из ваты, будто их нарочно приклеили к загорелому, сморщенному, как печёное яблоко, лицу.

- Дедушка, а я думал, ты - эхо! - закричал я, подбегая к старику.

- Эхо? - удивился тот, опуская деревянную дудочку-жалейку, которую он выстругивал ножом. - Эхо - это, милый, не человек. Это лесной голос.

- Как «лесной голос»? - не понял я.

- А так. Ты крикнешь в лесу, а он тебе и откликнется. Каждое деревце, каждый кустик отзвук даёт. Вот послушай, как мы с ними переговариваемся.

Дед поднял свою дудочку-жалейку и заиграл нежно, протяжно. Он играл, словно напевал какую-то грустную песенку. А где-то далеко-далеко в лесу ему вторил другой такой же голос.

Подошла мама и села на соседний пенёк. Дедушка кончил играть, и эхо тоже кончило.