Лесной хозяин (СИ)

Я беззвучно взвыл. Точно! Дорофеев же спецом обо мне договаривался. Сегодня, в четыре часа. А я с этим Ванькой-вурдалаком так закрутился, что и думать забыл. Хорошо, что Катерина Матвеевна обо мне, похоже, ни на минуту не забывает — а то сейчас поел бы, да свалил спокойно домой.

Секретаря пора заводить. Или хотя бы ежедневник. Хорошая память — это замечательная штука, только вот в неё надо бы иметь привычку заглядывать почаще.

— Ща буду, — сказал я и сел на кровати.

Мальчишка немедленно скрылся, а я, поморгав, для верности похлопал себя по щекам. Всё, Владимир Всеволодович, проснулись! Ночью спать будешь. На этот раз обещаю. Приедем в родную и любимую усадьбу, да как завалимся, как задрыхнем — и пусть хоть потолок на голову падает.

Если, конечно, Катерина Матвеевна ночевать не оставит. Впрочем, это вряд ли, она — девушка приличная.

Кстати, насчёт приличного. Выходной костюм-то у меня дома остался. Вот был бы я обычным человеком — так бы у меня и накрылся выезд на сегодня.

Но я обычным не был. Первым делом спустился вниз и увидел того самого лакея, который при виде меня постарался сдержать изумлённую гримасу. Выглядел я явно не так, как обычно выглядели гости его хозяев. Но презрения на физиономии я не разглядел, так что всё простил.

— Изволите ли ехать? — спросил лакей. — Карета вас ждёт.

— Вы езжайте, — сказал я. — К камню, что возле обменника костей — знаете?

— Разумеется-с…

— Вот, там и встретимся.

Ничего не понимающий лакей удалился. Я проводил его исключительно чтобы увидеть карету.

Увидел. Нихрена необычного. Карета как карета, без всяких опознавательных знаков. И не чёрная, а тёмно-коричневая. Ладно, до места доедем — там предметно осмотримся в каретном сарае.

— Фёдор, — сказал я трактирщику. — Там как Захар спустится — скажи ему, чтобы в моей карете домой ехал, окей?

— Окей, — моментально подхватил тот новое слово. — Как прикажете.

— Пообедать не успеваю, уж извини. Ну, чай, не в последний раз.

— Двери моего заведения всегда раскрыты!

Попрощавшись, я вышел на улицу и вынул из ножен меч. Начертил Знак таким образом, чтобы его растоптали за несколько минут, и встал на него.

Вспышка! Я вышел из своей нуль-Т кабины, быстро переоделся, вполуха прислушиваясь к домашним звукам. Дома как будто всё было хорошо — тётка Наталья ругалась на Марусю, Данила с плотником перекрикивались на улице. Где-то загадочно молчал Тихоныч. Живёт моё царство-государство. Скоро уже совсем его выкуплю — тогда ещё лучше заживём.

Переодевшись, я дважды хорошо подумал и таки решил оставить меч дома. Чай не Средневековье на дворе, чтобы с оружием к даме в гости приходить. Рангом я уже — десятник, Знаков полезных немало открыто. Амулет-противоядие — при себе, амулет от морока — тоже. Раскидаюсь уж как-нибудь, если случится какая-нибудь неожиданность.

Вдруг послышалась трель. Я повернул голову и увидел сокола, сидящего на перилах балкона.

— Бдишь? Молодец, — сказал я. — Продолжай в том же духе. Завтра утром пошлю тебя с новым интересным заданием.

На всякий пожарный я кастанул на птицу Знак Приручения ещё раз. Увы, описания у Знака не было, и я мог только догадываться о границах его действия. Потестировать, конечно, нужно было ещё много чего, однако продолбать при этом подарок графа Дорофеева мне совсем не улыбалось.

Вернувшись в кабину, я перенёсся к памятному камню, на котором оставляли свои Знаки охотники. Карета Головиных, как и было приказано, уже стояла неподалёку. Я подошёл к ней. Дверца открылась, наружу выпрыгнул лакей и жестом предложил садиться. Что я, собственно, и сделал.

Ну, жди меня, Катерина Матвеевна!

* * *

— А Катюша-то нам столько про вашу доблесть рассказывала, столько рассказывала! Я поначалу ещё смеялась над ней, а потом и от других начали слухи доходить. Я уж и про упыря, и про вурдалака знаю, и про кикимору в доме у Абрамовых…

— Врать не буду — с кикиморой тяжелее всех пришлось, — сказал я с каменной мордой лица. — Век той ночи не забуду.

— А я-то думала, упырь самый опасный, — всплеснула руками тётка Катерины Матвеевны.

Опоздал я не очень сильно. Ужин из-за меня отложили, но никто и не думал мне за это предъявлять претензии. По дефолту понималось, что если я задержался — то исключительно потому, что сражался со злом на благо всего человечества.

Тётка Катерины Матвеевны — Ефросинья Михайловна — была особой разговорчивой и предельно открытой. Такие камня за пазухой держать не умеют. Либо уж открыто в лицо бросят, либо и таить не станут.

Сесть она мне не предложила, но как-то сразу было понятно, что это исключительно от увлечённости натуры. Мы так и стояли с ней лицом к лицу в гостиной.

— Нюансы есть, Ефросинья Михайловна, — уклончиво ответил я. — Дьявол, как известно, кроется в мелочах.

— Истинную правду говорите, Владимир Всеволодович! — закивала тётка. — Вот у нас, например, был случай…

— Дорогая, ты что же, так и держишь гостя на пороге? — прозвучал мужской голос, и к нам присоединился дядя Катерины Матвеевны.