Лесной рыцарь

Элиз подумала, что некоторым женщинам, которых она знала, жизнь у индейцев должна казаться очень тяжелой. Многим француженкам на родине внушали, что здесь, в Луизиане, богатство льется рекой, что разбогатеть здесь ничего не стоит. Они ожидали манны небесной, а поняв ложность таких обещаний, опускали руки. Единственной заботой этих женщин было заставить своих немногочисленных рабов создать им необходимые жизненные удобства. Их праздность, отсутствие физической силы, гордость и упрямство, безусловно, заслуживали презрения в глазах индейских женщин.

— Что-то говорили о ритуальном убийстве мальчика во время похорон ребенка из рода Солнца, — осмелилась сказать Элиз.

— Да, одному досталась такая честь.

— Возможно, это был внук моей соседки, мадам Дусе, помнишь ее?

— Не могу сказать, — торопливо ответила Маленькая Перепелка. — Я не знаю его имени.

Элиз спросила об африканских рабах французов и узнала, что многие из них, включая ее собственных, были распроданы. Потом они поговорили о других вещах — о том, что солнце стоит выше и дни стали теплее, о том, что Элиз рада увидеть здесь Маленькую Перепелку…

— Я пришла, потому что хотела поприветствовать вас, — сказала молодая женщина с застенчивой улыбкой. — Кроме того, Ночному Ястребу некому готовить, а вы очень устали после долгого путешествия. Если хотите, я потом научу вас готовить еду начезов, а также делать все остальное, что вы должны уметь.

Эти слова прозвучали зловеще для Элиз — из них явствовало, что ей придется надолго остаться среди индейцев.

— Это… очень мило с твоей стороны.

— Это только плата за вашу доброту ко мне.

— Нет, это тебе спасибо, — ответила Элиз, не глядя на Рено, который молча слушал их разговор.

Каша, приправленная медвежьим жиром и медом, оказалась очень вкусной. Маленькая Перепелка подала ее Элиз и Рено прямо в постель. Поев, Элиз оглянулась в поисках своей одежды и обнаружила, что ее платье исчезло, а на его месте лежала стопка сложенной ткани. Развернув квадрат мягкого, искусно вытканного материала, она увидела, что он подбит выкрашенным в ржаво-красный цвет лебяжьим пухом. Большой квадрат нужно было завязать на бедрах как юбку, а маленький служил лифом и завязывался на плече. Здесь также был плащ из отбеленной оленьей кожи, расшитый красным и черным бисером. Костюм завершала пара мокасин с узорными носками, которые для удобства завязывались на щиколотках.

— Где мои вещи? — спросила Элиз резко.

— Их нет, — беспечно ответила Маленькая Перепелка.

— Где же они?

— Их сожгли.

— То есть как?!

— Не могли же вы надевать на себя такую грязь!

В глазах индианки мелькнуло хитрое выражение. Элиз взглянула на Рено, и ей показалось, что он разделяет чувства Маленькой Перепелки. Вспомнив, что однажды Рено уже пытался убедить ее носить индейское платье, Элиз набросилась на него:

— Это твоих рук дело!

— Может быть, я бы и сделал это, если бы догадался. Но нет, я тут ни при чем.

— Я не могу это носить!

— Ничего страшного, скоро привыкнешь. Маленькая Перепелка покажет тебе — ну, если, конечно, ты не захочешь остаться со мной в постели.

Элиз бросила на Рено убийственный взгляд, затем медленно потянулась за подбитой лебяжьим пухом тканью. Если бы не боязнь рассмешить Маленькую Перепелку и услышать какую-нибудь язвительную шутку Рено, она попросила бы его выйти из хижины или хотя бы отвернуться. Вместо этого она просто решила не обращать на него никакого внимания, что так хорошо умеют делать индианки. Это было нелегко, особенно когда он лежал, заложив руки за голову, и наблюдал за ней с таким спокойным интересом. Казалось, он считает себя вправе видеть ее раздетой. Застенчивость Элиз явно забавляла его, и он старался ее усугубить: рассматривал ее розовые груди с коралловыми сосками, когда она поворачивалась и так и сяк, пытаясь завязать странную юбку. Когда Элиз с негодованием взглянула на него, ей показалось, что в его глазах появилось едва заметное тепло.

Из-за двери хижины, которая представляла собой просто доску, прикрепленную к двум столбам, послышался мужской голос — какой-то человек произнес индейское приветствие. Рено неохотно отвел взгляд от Элиз, которая в этот момент надевала плащ. Он присел, укрытый до пояса одеялом, и, даже не подумав одеться, разрешил гостю войти. Дверь приоткрылась, и в хижину вошел молодой человек. Он что-то сказал по-индейски и сделал быстрый жест правой рукой, означавший просьбу говорить. Двое мужчин пожали друг другу запястья, потом Рено повернулся к Элиз.

— Это мой сводный брат, Сен-Космэ. Его так назвали в честь французского священника, который его крестил. Сен-Космэ, эта леди — мадам Элиз Лаффонт.

Этот человек был моложе Рено и Большого Солнца, но у него были такие же красивые черты лица и довольно утонченные манеры. Он наклонил голову и улыбнулся, а затем обратился к своему сводному брату:

— Я прибыл по важному делу.

— Пожалуйста, говори, — ответил Рено, предлагая ему сесть.