ЛЕСНОЙ ЗАМОК

После того как ребенку исполнилось семь, нам проще оценить, жилец он на этом свете или не жилец. С другой стороны, следующие пять лет Маэстро называет туманными. «В этом возрасте они постигают мир в его базовой форме, то есть учатся в школе. И чуть ли не все без исключения перенимают правила, привычки и навыки общей глупости в целях примитивного самосохранения». Куда чаще мы вербуем подростков. В них уже бушует энергия, исходящая от Б-на, а значит, есть подо что подкапываться.

Я столь долго распространялся на тему о принимаемых нами мерах предосторожности, только чтобы подчеркнуть, сколь исключительным из общего правила оказалось особое внимание, которое мы уделили Ади на ранней стадии становления. А ведь тогда еще никто не знал, что он прославится на весь мир в роли Адольфа Гитлера.

Тем не менее я присутствовал (пусть и задним числом) в бесовский миг его зачатия, а затем по заданию высшей инстанции надзирал за работой мелких бесов, надзиравших, в свою очередь, за всем несвятым семейством. Это был именно надзор, наблюдение, а не вмешательство. На нашем профессиональном жаргоне это называется «предрассветным рейдом» — и называлось так задолго до того, как сей термин освоили и присвоили боевые летчики в годы Второй мировой войны. Кто-нибудь из наших бесов пролетал над домом в ранние утренние часы и считывал грозовой тучей зависшую над крышей информацию о мелких и крупных семейных неурядицах, скопившуюся со времени его прошлого визита. Особых усилий это не требовало, если только само жилище не охранялось Наглыми. В большинстве случаев дело совершалось быстро и без помех, а информация поступала в надлежащие инстанции. Пока люди спят, мы работаем.

За все годы, прошедшие с тех пор, как Адольф появился на свет, мне удалось основательно ознакомиться с интимной историей семейства Гитлер. (Не следует упускать из виду, что мои подчиненные одновременно с наблюдением за Гитлерами вели еще великое множество проектов в данном регионе Австрии.) И хотя мои поднадзорные докладывали о своих подопечных немногое, этого до поры до времени было вполне достаточно. Вспоминая раннее детство Адольфа, вынужден признаться в том, что не смог своевременно разглядеть в нем безграничного потенциала. Он отчаянно жаждал любви и был невероятно ранимым. Я бы поставил тогда на то, что этот эгоист на всю жизнь останется неудачником. Вернее, я поставил бы на это, если бы не знал, что при его зачатии присутствовало Воплощенное Зло. А поскольку я это знал, то не забывал даже в ситуации сплошного аврала включить семейство Гитлер в план предрассветного рейда.

Рутинное и довольно скучное в силу своей пассивности наблюдение внезапно обернулось живым интересом, и произошло это в день, когда Алоис-младший силком вытащил Ади на пустырь к мальчишкам, играющим в войну. Тут, правда, не обошлось без вмешательства Маэстро. Я получил от Него прямое указание: «Отныне не спускать с мальчика глаз. Выпрямить ему спину. Если мы не предпримем определенных шагов, он может утратить существенную часть своего потенциала».

10

Получив прямой приказ, я без колебаний приступил к исполнению. Поступил, как мне было велено. Помог ему выпрямить спину. Строго говоря, я вправе похвалиться тем, что проделал это весьма изысканно. Потому что обошелся без специальных инвестиций в его смелость или в силу воли; вместо этого я придал ему достаточно хитрости, чтобы он смог справиться с задачей самостоятельно; в конце концов, это же он сам решил не плакать даже после того, как уткнулся носом в землю. А после этого проявил личную изобретательность, позволившую ему в дальнейшем избежать болезненных боестолкновений с «врагом».

И вновь я осознал превосходство Маэстро в деле проникновения в тайны грядущего. Ади начал мало-помалу доказывать, что стоит наших хлопот. В свои пять лет он превосходил одногодков, как молодой рысак — заезженных мулов. Мне нравилось работать с ним, и сама эта работа пришлась как нельзя кстати, потому что именно в тот период у меня было туговато со средствами. Специальные инвестиции в смелость ребенка требуют от нас, как правило, распечатать кубышку, в которой хранятся ценности, похищенные нами когда-то у Наглых. При необходимости мы можем выдавать себя за ангелов. Даже взрослый человек, купаясь в лучах нашей любви, склонен верить в ее ангельскую природу. Подозреваю, что Кьеркегор имел в виду именно это, предостерегая людей против самоощущения чрезмерной святости, потому что источник таких чувствований остается им неизвестен. И вполне может оказаться так, что они работают на Сатану.

Следует также добавить, что и нам, бесам, не чуждо кое-что человеческое: нам нравится, когда сделанные нами капиталовложения приносят прибыль; поэтому я чрезвычайно возрадовался тому, что Ади, играя в войну, начал привносить в эту игру одно усовершенствование за другим.