Лесные призраки

Нас было меньше, но у моей группы было преимущество внезапности. Я и ещё два снайпера в пару секунд (по два выстрела) отстрелялись по отмеченным целям. Часть диверсантов обнаружила себя ответным огнём, и по засаде отработали из ствольных гранатомётов ВГ-45 (гранатомёты устанавливались на наши СКС – самозарядные карабины Симонова). Пути отхода противника я заранее перекрыл пулемётчиками.

Отступающие диверсанты напоролись на одного из них. На свою беду боец проявил инициативу и подпустил врага слишком близко, на дистанцию кинжального огня. Свалив четырёх диверсантов, он получил в ответ несколько ручных гранат.

В итоге из засады вырвалось трое фрицев. Да, с нами дрались немцы, я и сам удивился, допрашивая попавшего к нам раненого бойца. Он неплохо держался, но я за годы партизанской войны наловчился вырезать из врага необходимую информацию. Вырезать в буквальном смысле.

Как оказалось, во французском иностранном легионе служило очень много нацистов из спецподразделений абвера и СС, в том числе моих «коллег» из «Бранденбург-800». Это была новость, причём плохая. Зато хорошая заключалась в том, что диверсионная группа из ветеранов немецкого спецназа была создана в инициативном порядке. Французы не очень-то доверяли немцам и предпочитали использовать бойцов легиона именно как полевое подразделение.

Итог нерационального подхода французов к собственным ресурсам печально известен: Дьенбьенфу пал, гарнизон был частично уничтожен, большая же его часть попала в плен. Большую роль в разгроме мощного французского отряда сыграли диверсионные операции на аэродромах в Тонкинской долине. Выло уничтожено 78 самолётов, половина транспортной авиации противника.

За Дьенбьенфу я был награждён дважды: советское командование удостоило меня «Красным Знаменем» за аэродромы Гиа-Лам и Кат-Би, а вьетнамцы отметили мой общий результат (в том числе борьбу с немецкими диверсантами) «Военными заслугами» второй степени. Но главное, Первая Индокитайская война закончилась, и я возвращался домой.

Дом, семья, любимые… Восемь долгих лет я провёл в Азии, видясь с родными лишь наскоками. Между тем, послевоенной жизни СССР я практически не знал.

А она была очень сложной, эта жизнь. После войны половина страны лежала в руинах, остро не хватало рабочей силы. Призванная в 45-м году молодёжь была вынуждена служить несколько лет, чтобы Союз избежал сокращения армии. Хотя 6 лет службы – это гораздо лучшая доля, чем даже один день на войне. Ведь его надо пережить, этот день.