– Нет, он тут не при чем! – Не хватало только, чтобы Демид начал разборки с Панкратовым. Ушлый доктор выкрутится, а вот Демид непременно напортачит… – Дем, – Лека погладила Демида по руке. – Ты не переживай. Я больше не пойду к Панкратову.
– Я не из-за него переживаю. Мне сейчас не до твоего доктора. Вот что скажи мне – позапрошлой ночью ты поздно вернулась, я уже спал. Ты ничего такого не видела на лестничной площадке?
– Вонь там стояла… Грязь, все какой-то слизью перемазано. И ничего не видно – кто-то снова лампочку разбил. Да, вот еще что! Кольцо ты свое на площадке уронил. Я его в коробку положила.
– Какое еще кольцо? – взвился Дема. – Ты что, не знаешь, что у меня никаких колец нет?!
– Ну, перстень такой. Печатка золотая, там еще буква "Д" нарисована. Я решила, что это твоя вещичка.
– Ты с ума сошла – таскать в мой дом всякую дрянь! Ну, спасибо! Это же "подарочек" от…
Дема резко тормознул.
– От кого? – Лека пристально глянула в глаза Демида.
– Да так, ни от кого…
– Что-то случилось, – сказала Лека с утвердительной интонацией. – И ты от меня это скрываешь.
– Потом, потом… – Демид сорвался с места и направился к полке, вороха бумаг полетели на пол. – Черт возьми, где это?! Где твоя гребаная шкатулка?!
– Не кипятись. – Лека поспешно натягивала джинсы. – Я сама не помню. Где-то лежит. Вот она, кстати! – Она вытащила из-под стола палехскую лакированную коробочку и открыла ее, поднесла руку к перстню.
– Не трогай!!! – Дема заверещал так, что бедная Лека едва не выронила шкатулку. – Дай сюда!
– Нет, что случилось-то?
Демид молча отобрал коробку у Леки и уставился на перстень – тот самый, который Демид извлек из желудка Короля Крыс при вскрытии. И теперь Король Крыс вернул перстень Демиду. В качестве подарочка.
Дема стоял и молча таращился на золотую печатку в коробочке. Конечно, это не буква "Д", это стилизованное изображение паука. И еще какой-то орнамент, ни на что не похожий – он не был знаком Демиду, но вызывал какие-то странные, полузабытые и не слишком приятные ассоциации.
Возможно, ТОГДА Демиду приходилось видеть нечто подобное.
Внутренний голос проснулся.
"Что это такое?" – впервые Демид снизошел до вопроса к своему alter ego, обратился к нему за советом.
"Что такое артефакт?"
"Он опасен для меня?"
"Что мне делать с ним?"
"Так он может принести мне какую-нибудь пользу? Или это бомба замедленного действия?"
"Ты можешь сказать что-нибудь определенное, если уж я начал с тобой разговаривать?"
Молчание. Внутренний голос заткнулся.
– Скотина, – сказал Демид. – Никакого от тебя толка, кроме бессвязного бормотания.
Лека молча обиделась – приняла эти слова на свой счет.
Сумерки. Демид разровнял ногой землю на месте, где только что зарыл перстень. На пустыре недалеко от дома. Можно, конечно, было закопать его где-нибудь подальше – утопить в реке, бросить в жерло сказочной горы под кодовым названием Ородруин. Только какой в том смысл? Кольцо и так вернется к Демиду – хочет он того или нет.
Fatum
[20].Кто-то тронул Демида за плечо.
– Привет. – Перед Демой стоял Валерий Федорович Антонов собственной персоной. Выглядел он так, как будто его два часа сапогами пинали.
– Привет… – Демид вяло пожал майору руку. – Как дела?
– Хреново. – Антонов удрученно покачал головой. – Пролет, полный пролет. Мы с тобой в полном дерьме, коллега.
– При чем тут я? – Дема усмехнулся. – Меня с работы не выгонят. Это тебе не повезло, майор. Что случилось-то?
– Все сделал, как договорились. Собаку пристрелил подходящих размеров. Даже шкура более или менее похожая – ну, где шерсть длинная, подровнял ножницами. Нарезал несчастную животину как шницель – хрен поймешь, обычная собака это или мутант. Череп ей снес, зубные протезы твои вставил. Все бланки нарисовал – идентификация дентина и зубной эмали, гистология тканей. Все соответствует собачьей ткани – собака и есть собака, только мутант. Все шито-крыто. Да никто особенно и не интересовался, что я там такого особенного найду. У нас в учреждении более важных дел хватает.
– Как же ты прокололся? И так быстро?