Лесовичка

— Ишь залетела ворона не в свои хоромы, — глухо роптали они, — барышню корчит… Вишь вырядилась, фря этакая, чертова кукла!

И с ненавистью посматривали на девчонку.

* * *

Целый день устраивали площадку для бала. К вечеру съехались гости, окрестные помещики, с женами и детьми. Что-то диковинное представилось их взорам. Среди лужайки, окруженной целой гирляндой фонарей, был сделан большой, деревянный помост, в виде круга, натертый воском, с уставленными на нем по краям мягкими скамейками, диванчиками и креслами. Это было место, предназначенное для танцев. Меж кустов боярышника были разбросаны шатры, пестрые и нарядные, яркими пятнами выделяющиеся из зелени деревьев. В одном из них поместились музыканты, в другом был открытый буфет и т. д. Все было залито электричеством. А там, дальше, во мраке, стояли молчаливые деревья и кусты, темные, жуткие, похожие на призраки в темноте августовской ночи…

Ровно в десять в полосатом шатре оркестр грянул полонез, и из дома, по главной аллее, ведущей к кругу, потянулись пары. Впереди всех шла графиня Хвалынская с каким-то сановным старичком. На ней было бархатное платье. Ее изящные, маленькие руки, шея и уши были унизаны драгоценными камнями последняя роскошь начинавших разоряться графов Хвалынских. За первой парой шла вторая: граф Денис Всеволодович с пожилой соседкой по имению, когда-то блестящей придворной дамой. За ними шли костюмированные и некостюмированные пары. Приехавшие, в числе гостей, из губернского города, находившегося в ста верстах от Розового, драгунские офицеры с чисто военной выправкой, бряцая шпорами, вели своих дам под плавные звуки полонеза.

Дочери и жены окрестных помещиков, которым редко выпадало на долю повеселиться в летнее время в медвежьей глуши, приложили все свои старания, чтобы закостюмироваться как можно интереснее и лучше. Кого, кого тут не было! И очаровательные феи весны, лета и зимы, и ночь, прекрасная, как восточная царица, и томная турчанка с тоскующими очами, и быстроглазая цыганка, и красавец-бандит, и неизбежные Пьерро и Коломбина. Но больше всех выделялся Мефистофель. Весь затянутый в красное трико, с полумаской на лице, ловкий, беснующийся и изворотливый, как кошка, он поражал и очаровывал всех. Даже совсем юные существа, Амур и Психея, с крылышками за плечами, с локонами вдоль нежных шеек, надменные Наль и Вера, — и те не спускали глаз с интересного Мефистофеля, то неожиданно подпрыгивающего в полонезе, как мячик, то плавно скользящего, чуть ли не пригибаясь к самой земле.

Пары приблизились к кругу.

Оркестр прервал мелодию. В ночном воздухе, насыщенном электричеством, нежно прозвучал голос графини:

— Прошу минуту внимания перед открытием бала…

И графиня махнула белым платком.

Электрический свет потух разом. Стало темно на огромном кругу. Только мерцающий звездами купол неба лил свой матовый тихий фантастический свет. Раз! Два! Три! И по новому сигналу графини в одном из находящихся в тени кустов углу запылал желтовато-красный бенгальский огонь. Он охватил разом площадку, закостюмированную группу и толпу крестьян, оцепивших круг и жадно любующихся графским праздником. На помосте, среди горящего пламени, как в чудной и таинственной сказке, появился белый ангел с серебряными крыльями, воздушный, хрупкий ангел, прелестный и нежный, как далекая неопределившаяся еще греза.

Это была графиня Ната.

Рядом с ангелом стояла другая фигура, пониже его ростом, в ярко-красном с черным покрывалом, в древних сандалиях на ногах, с обнаженными, перевитыми металлическими змеями смуглыми руками. Черный каскад струящихся кос спускался до пят вдоль сильной, крепкой девичьей фигуры. В черных, оттеняющих синевой, волосах, волнующихся, пушистых, запутались зеленые травы, желтые листья и цветы лютиков и дикой гвоздики. В руках клюка. Маленькая сова с неподвижными круглыми глазами на одном плече, летучая мышь с распростертыми крыльями — на другом.

— Лесная колдунья! — вырвалось восторженным возгласом из толпы гостей.

— Лесовичка! — пронеслось гулким рокотом по рядам крестьян.

— Красота! Великий Боже! Что за красота! — прозвенел чей-то потрясенный голос.

— Красота без единой улыбки! Мертвая красота, — отвечал другой.

— О, нет! Вовсе не мертвая! Посмотрите, как горят ее глаза!.. Графиня, откуда эта красавица?

Довольная эффектом ее затеи, графиня отвечала:

— Так, девочка из леса, приемыш, воспитанница. Не дурна, но дика и своевольна, как зверек.

Но вот потух горящий куст, и одновременно вспыхнуло электричество. Снова неясный далекий свет звезд стал бледен и жалок при праздничном роскошном сиянии.

Оркестр грянул вальс.

На бальном кругу первыми появились высокий белый ангел и приземистая лесная колдунья.

Глава XI Чары лесной колдуньи. — Неудавшаяся интрига. — Замысел лесовички