Лесовик

Когда моя гостья явилась в точно назначенное время, дал ей напиток, составленный из кларета и бренди с особенными добавками по рецепту Якоба Магуса из его «De Inductione Luxuriae». Затем взял свою жаровню и бросил в огонь в нужной последовательности благовоний, порошков и тому подобного из своих запасов, с помощью чего наполнил комнату восхитительными, сладострастными ароматами и также чудными разноцветными курениями. Когда все это в достаточной степени оказало на нее воздействие, заставил ее поверить, будто до ее слуха доносится приятное легкоголосое пение, амурные трели и игривые песенки. Затем повелел явиться разным духам, поначалу благообразным, как то: пастухи и пастушки, нимфы, кавалеры, бражники, мальчики-катамиты,[5] ряженые, древние герои, античные царицы, из коих некоторые совокуплялись телесно. Далее пожелал, дабы она сняла свою одежду.

Для чего, сэр (спрашивает она), вы просите меня согрешить? Напротив, милочка (говорю я), отнюдь не грешно вознаградить показом своих прелестей тех, кто еще трудится для этого. Взгляни (показывая на совокупляющихся античных юношу и девицу), эти двое заняты тем же на твоих глазах, и единственно дабы доставить тебе удовольствие. Единственно? (Спрашивает она, глупышка). Их-то двое. Верно (говорю я), но. для тебя одной они стараются. Ну раз так (говорит она), и мне надо быть вольнее (меня восхитила эта живость ума), и тотчас сняла с себя всю одежду до голого тела. О quae deliciael

Теперь показал ей разных чудищ, не столь привлекательных, например гиппогрифонов, обезьян, турок, кентавров, гарпий, химер, караибов, убивцев, червей, кои дерутся, убивают и пожирают друг друга. Наполнил ее слух воплями диких зверей, громовыми раскатами и стонами грешников в аду. Она пронзительно кричала: довольно! – умоляя, чтобы я рассеял эти видения. Можешь вопить сколько угодно (говорю я), никто все равно не услышит, мои слуги отосланы из дома, и это не видения, смотри, как они обступили тебя, и, если б не я, они разодрали бы тебя на куски (умалчивая о том, что это не более чем призраки, которые способны лишь напугать ее). Когда счел, что она впала в состояние полнейшего ужаса, то увлек ее на пол и насладился ее телом, а вскоре после этого прогнал ее с глаз моих, бросив ее жалкие лохмотья ей вслед и предостерегая, что для нее будет лучше держать язык за зубами о случившемся, а иначе мои демоны будут преследовать ее до гроба и далее, и говоря, чтобы она являлась ко мне снова, когда бы я ни потребовал этого от нее, и что душа ее принадлежит мне.

Выпил полстакана эля для утоления жажды и удалился в свою комнату, открыл книгу Иоанна Понтийского о ядах жаб и змей, но нашел сие фантастичным, не вселяющим доверия и путаным в изложении, и, будучи немало усталым (хотя и в душевном спокойствии), отправился на покой.