Лесовка (Завершено)

Я удивленно вскинул правую бровь. Воевода неуверенно топтался с ноги на ногу и виновато уходил взглядом от ответа. И мне пришлось обратиться к не любимому для меня методу, прибегал к нему крайне редко, заглянул в воспоминания Ильи. Проще читать, конечно, людей. Они, как прозрачный ручей - мысли, словно вода из них сама льется, будто через решето. Но тут загвоздка была. Константин закрыт каменной стеной от меня, не проломить. Другой ивашка, богатырской наружности, проще - любовь к Ягодке из него снежной лавиной катится, а то, что произошло в тоннеле понять невозможно, так как люди в темноте не могут видеть. К нечисти в голову лезть сложнее, но вполне выполнимо. Только ощущение потом, словно кошку съел, а шерсть во рту застряла. Долго потом от малюсеньких волосков отплевываешься.

Но этот раз того стоил. В воспоминаниях Ильи я увидел, как отчаянно бился ивашка и громил в хворост мою дружину. Эх, коли б не обстоятельства, просил бы его к воеводе в отряд, не смотря на то, что человек. Нам такие богатыри завсегда сгодятся.

- Не дури! Не будет счастья, коли без отцовского благословения дочь уйдет к суженому, - философски изрек Иваныч, я аж почтением проникся к его умным речам.

Эка ж как выкрутился. И без драки. Не узнаю воеводу, ему только дай заварушку устроить, или войной кого разгромить. Видно, тоже богатырь ему приглянулся.

Самойлов взглянул с надеждой на Василису, та томно вздохнула, показывая, что прав старик Иваныч, прав. Без отцовского позволения не бывать мира в доме молодых, мол, это и семечко не проросшее знает.

Пригорюнился Константин, друг хлопнул его по плечу:

- Пошли. Не сделаешь тут ничего.

Дружинники оттеснили их от нас с дочкой и ненавязчиво повели к дыре в стене. Воспользоваться дверью, слава лесу, ни у кого желания не возникло.

- Ягодка, ты не идешь с нами? - удивленно обернулся Федор.

- Позже, сама вас найду! Иди. Не переживай.

И процессия продолжила тяжелой поступью удаляться из виду в проеме. Словно на похоронах. Сердце у меня сжалось от плохого предчувствия. Не уж то что-то неправильно сделал? Не ошибся ли? Не спилил ли сук, на котором сидел?

Распахнулась дверь, резко и внезапно. Колобка стоявшего рядом подкинуло, и он приземлился мне в руки. В проеме стояла наша проводница. Видно, что она собиралась произнести какую-то речь, но обозрев хаос творящийся в комнате, слова застряли у нее в горле. Кажется, кикимора даже забыла, как дышать. Не хватало только осложнений, связанных с ее незапланированной кончиной.

Я подбросил в воздухе колобка несколько раз и, не найдя ничего умнее, молвил:

- А мы тут от скуки колобка об стену бьем!

Кикимора взглянула на развороченную стену, в которой зияла огромная дыра, в разы больше круглой выпечки.

Надо отдать ей должное, она относительно скоро взяла себя в руки и почти членораздельно произнесла:

- Там...ждут...на пир...всех вас...перед свадьбой.

- Хм...ну, что ж! - я оглянул наш растрепанный вид, пыльную одежду и серьезно произнес:

- Мы готовы!

Кикимора отступила на шаг назад и хлопнула в ладоши. Рядом появились черти. Раз, и вот они! Нарисовались - не сотрешь.

- Насяльника, чо звал? - дружно загомонили они.

- Убрать и отремонтировать, - голос кикиморы окатил ведром презрения.

- О! Однако...ремонтировать...убрать... - черти разглядывали комнату, словно музей руин, часто хлопая ресницами, открыв в изумлении рот и с интересом оглядывалась по сторонам.

Навстречу гостям вышел Осип, в синяках и прекрасном настроении! Даже с шага не сбился. Споткнулся только и пребольно впечатался в шкаф, который горестно скрипнул и грохнулся о пол, развалившись в щепки и едва не прибив Ягодку. Она к этому времени уже обернулась черной кошкой и с визгом перебежала дорогу чертям. Те, загомонили на басурманском наречии, развернулись на сто восемьдесят градусов и с истошными воплями помчались назад, врезаясь в друг друга. Их безумный побег буквально расплющил кикимору по стене.

Я неодобрительно качал головой таким работничкам вслед, показывая всем видом, что наша компания тут ни при чем.

Кикимора отлепилась от стены и с прищуром холодного убийцы окатила нас кадкой ненависти. Мое слишком живое и буйное воображение нарисовало маленький кинжал, который красиво торчал из моей спины. И вот этот взгляд, равнодушно осматривающий остывающее тело.

- За мной! - кикимора с гордостью крайне важной особы развернулась и пошла по коридору, не проверяя, идем ли мы следом.

Но могу кисть на отсечение дать, коли ей не хотелось нервно обернуться назад и просканировать нас на наличие коварных планов по устранению ее особы. Однако делать нечего - пошли за ней. Дочь разговаривать со мной отказывалась, оно и понятно. Отец пошел поперек ее счастья, да еще и пророчества не послушался. Только сейчас я осознал, что слова фамильного призрака могли относиться к появлению Константина.