Лестинца

— Прямо, так до распадочка, а вправо — до лощинки, одобрительно покачал головой дед, глядя на движения парня, потом повернулся к его спутникам, — эк, как чисто-ровно идет, как бритвой срезает. Опосля него не то что на отаву ничего не останется, три года трава расти не станет. Давненько таких косарей здешние луга не знали.

— Ладно, старик, — прервал принц, — трава тебе будет, говори, где дорога?!

— Больно ты, сынок, все ж торопкий. Обожди маленько, отдохни, поди, давненько глаз не смыкал?

— Ты старик… — начал было Кан-Тун.

— Погоди, — оборвал Итернир, укладываясь на землю, расстелив свой плащ, — не горячись, денек-то, и правда, что-то долгий выдался. Эх, боги, я ж две ночи не спал! Да и вообще… — вдруг вспомнил он, — как к тому лесу под стеной вышли, так все поспать по-человечески не удается! Давай-ка вздремнем, пока парень докосит.

И уснул. Крепко. Так что принцу осталось только гневно хватать ртом воздух. Добро улыбаясь, прилег и Ригг, а старик лишь все качал головой, одобряя принятое за принца решение. Тот сделал, было, еще пару попыток добиться ответа от деда, но тот все так же житейски улыбаясь, советовал отдохнуть с дороги.

— Вот и все, дедушка, — раздался над ухом Итернира сочный бас Крына, — готово…

— Что это готово? — потянулся Итернир, — ты же только начал!

Однако, когда он огляделся, все вопросы отпали сами собой. От дороги и через спину холма тянулся, словно стриженый, луг с ровными валками скошенной травы.

— Ну ты, Ёнк тебя задери! — восхищенно почесал он затылок, — ну нет мне сна на этом свете! — после чего провел, зевая, рукой по лицу и возмущенно воскликнул, — кто пьянствовал вчера с моей рожей и помял ее?!

Ригг улыбнулся, Кан-Тун поморщился, Крын озадаченно поглядел, а Ланс, как водится, и ухом не повел.

— Спасибо, сынок, выручил, — меж тем поблагодарил за работу старик, — теперь и разговоры поразговариваем и подхарчеваться не грех.

— Ой, дед, неужто ты нас поесть угостишь? — обрадовано удивился Итернир, — только я, что-то ничего съестного у тебя не видал.

— А рядом с тобой, котомка-то, — с хитрым своим прищуром ответил дед, — гляди внимательней.

Оглянувшись, Итернир и, правда, обнаружил подле себя котомку.

— Ведь не было котомки? — совершенно серьезно спросил он, передавая ее старику.

— Может и не было, — качнул седой головой старик, — а может и была.

Ригг в ответ улыбнулся, как будто, с пониманием.

— Вот, поглядим, что вы наработали, — проговорил старик, вынимая из котомки сверток льняной ткани.

Он положил сверток на землю, откладывая пустую котомку, и начал его разворачивать. Путники, оценив размеры свертка, слегка приуныли. Собственные их съестные запасы на этот момент уже просто отсутствовали. Однако, когда ткань, оказавшаяся скатертью, была развернута, обнаружился и каравай душистого хлеба, и добрый шмат сала с чесноком, и овощи, и братина парующей вареной картошки, и высокий, широкий кувшин, полный до краев.

— Угощайтесь, добры молодцы, — повел рукой старик над скатертью.

— Спасибо, дедушка, — подсел Ригг.

— Угу, — быстро набил рот Крын.

Принц, чуть кривясь от неэтичности сервировки, все же тоже приступил к трапезе, как и Ланс, глаза которого время от времени цепко поводили вокруг, хотя и не замыкаясь на наблюдении.

— Откуда? — удивился Итернир, не спеша есть, — в этих местах же все это не растет!

— Милостью богов, молитвами да своими руками, — развел сухими ладонями старик.

— А это, случаем, не исчезнет, так же, как появилось, подозрительно спросил тот.

— Раз созданное, бесследно не исчезнет, — прищурился дед, ешь, не бойся, милок, проводить тебя по ту сторону я всегда бы успел.

— Верно, — вздохнул тот, — Эх! Один раз живем!

Еда была на славу. Картошка в меру проваренная, сало в меру просоленное.

— Ну, старик, теперь говори! — приказал Кан-Тун, подцепляя ломоть сала кончиком своего кинжала.

— А чего говорить, — пожал плечами старик, — дорога здесь одна. Как пойдете по ней, так скоро и ватажники вас встретят, а опосля них, и Лестница к концу подойдет. Это просто. Не о том ты меня, добрый молодец спрашиваешь…

— Я принц крови, — вскипел Кан-Тун, — и изволь обращаться ко мне не иначе как «светлый принц».

— Ага, сынок, не иначе, — кивнул старик, изображая крайнюю услужливость.

— Скажи, дедушка, — спросил Ригг, — неужель Лестнице и впрямь конец здесь?

— Это кому как, сынок, — прищурился дед, — иной и в ровной дороге обрыв видит, а иному и скалы торной тропой кажутся.

— Так есть дальше путь, дедушка, — пророс надеждой Ригг, — или нет? Скажи, будь ласков. Мне очень надо до верху добраться. Мать у меня внизу. Совсем плохо ей.

— Не знаю молодец, не знаю.

— Ну, проходил кто до нас дальше, али как? — настаивал Ригг.

— Проходил ли, нет ли. Давно дело было. Помню был один. Правда плохо помню… жрец! Точно! Их с дюжину было. Все в белом пришли на обрыв полюбовались, поколдовали чего-то и улетели, опосля, правда, возвернулись женщин умыкнули, опять чего-то поколдовали, поплясали и ка-ак сиганули! Так и не было видно до сих пор.

— Странно, — сказал задумчиво принц, — отчего же в замке нам ничего никто не сказал.