Лестница Аида

– Не успеем выставить. Перед нами – минные поля. Пока проходы сделаем, силы прикрытия подавим – время уйдет. Четвертая механизированная и группа Роннебурга‑ успеют дорогу перекрыть, по любому. В лучшем случае‑ в худшем, сами ударят. По этому плану, к северу от нас – одна механизированная бригада и все. Отбросят её и все, наш тыл открыт. Понятно, мы потом оттянемся, разобьем их, но наступление – псу под хвост. Потери такие понесем, что про Германию сможем забыть.

Громов – задумчиво кивнул. Прав, Слепнев, ничего не скажешь. Но где то есть заковырка. Может опять ЭМИ применят? Тогда‑ прорвемся, без проблем. Нет, думаю придумали что‑то другое.

Он снова посмотрел на экран тактического ноутбука, потом на листы с кроваво‑красной полосой уровня секретности. В голове щелкнуло..

– Слушай, Слепнев, а что ты про морскую пехоту знаешь?

– Про американскую? Слепнев отвел уставшие глаза от расчетов.

– Нет‑ про нашу.

– Мало их. Вот чего знаю. При чем здесь, морская пехота?

– Не знаю. Просто вспомнилось. Как они в первую чеченскую – Грозный штурмовали..

Морскую пехоту КСФ, "белых медведей" – Громов вспомнил не зря. С начала войны, морпехи готовились к десанту на север Норвегии – для захвата авиабазы Бёдо, сейчас же, обливаясь потом и матерясь, "черные береты" втискивались в армейские Ми‑8МВТ6 и Ми‑26Т2[195], оснащенные для ночных полетов. Рядом, так же пыхтя и матерясь, грузились бойцы из пятьдесят шестой армейской десантно‑штурмовой бригады. Последний не задействованный в боях резерв, было решено использовать сейчас.

Собранная в кулак на несколько часов авиация, переброшенная с Дальнего Востока – должна была расчистить небо над зоной десантирования, после чего, не взирая на потери от возможного огня с земли, двум бригадам надлежало высадится в ста двадцати километрах от передовой и намертво запечатать для маневра противника – коммуникации в районе Котбус – Люббен‑ Любенау. Любой ценой, именно так – любой ценой, требовалось продержаться часов двадцать пять‑тридцать. Дать бронированному кулаку проломить оборону союзников и потом растечься раскаленной лавой по юго‑востоку Германии, парализуя всякое сопротивление.

Тактическому десанту, требовалось, как говорил старина Веллингтон "стоять и умирать",пока штрафные батальоны будут ломится на берлинском направлении имитируя направление главного удара. Верховное командование НАТО, приученное к тому, что русские весьма бережно стали относится к своим солдатам – никак не могло сообразить, как можно выбросить вертолетный десант прямо в центре вражеского расположения, бросив в самое пекло. Хотя нет, бросив‑ уже после высадки, командиры бригад доведи до подчиненных боевую задачу более подробно, на простом языке.

"Держать этих пидар. ов, полутора суток, потом – пробиваться на запад мелкими группами"

– Почему на запад? Спросил комбрига начштаба 874 ОДШБ морской пехоты[196].

– Потому – что, танкисты к тому времени, уже должны пробиться далеко на запад…

– А если не пробьются?

– Значит у тебя на малой родине – будет свой персональный бюст или мемориальная доска на школе. Отрезал комбриг Нечаев, поправляя берет. Ему никто не возразил.

Бросать своих, на Руси – было не принято. Это был тот фундамент, на котором, по кирпичику возводилась стена боеспособности новой армии. Каждый боец – знал, что его не бросят, не оставят умирать от голода и жажды, протянут руку помощи, если он попал в плен. Года четыре назад, когда отряд ваххабитов прорвал "периметр" и захватил трех пограничников, русские ответили крупномасштабной акцией возмездия в которой участвовали три тысячи солдат и две тысячи "лояльных горцев". Пограничников – освободили, а десяток аулов, был зачищен до "белых костей", превратившись в груды битого кирпича пропахшего горелым мясом. Это – было ещё до Украинской компании. После неё, как по боевикам и наемникам применили VX – воинственные абреки, те кто чудом остался жив, осознали, что "русня теперь‑ не та…" и лучше держаться от неверных‑ подальше.

Именно это крутил в голове Громов, глядя на экран, где значки его подразделений, неумолимо продвигались на запад. "Пацанов, не бросят" наконец уверил он себя, и похлопав водителя по плечу, перебрался в кабину, смотря на хвост идущей впереди колонны. За экраном остался старший лейтенант из хозяйства Слепнева.

Впереди идущий, пятнистый "барс" из третьего танкового батальона Давиденко нес на задней части башни, надпись Burzum и грубо намалеванный череп. Генерал усмехнулся. Вот пацаны, ей Богу.

Преодолев казавшимися бесконечными, минные поля и сбив ошарашенный натиском, польский заслон, ранними утром, бесконечные колонны завывающих "восьмидесятых" вышли на оперативный простор. Впереди было тихо, но небо на севере, буквально пылало огнем.

– Десант дерется…Не задерживаться, мать вашу. Темп, держать темп…На серьезное сопротивление напоролись уже после полудня, проскочив почти сотню километров по отличным автобанам и даже успев сделать часовой перерыв. Мощные ГТД‑1400, гудели ровно, радостно пожирая американский авиационный керосин, захваченный в Вроцлаве.