Лестница грёз (Одесситки)

Мне лично в том фильме герой Пушкарёва очень понравился, а вот героиня Жанны Прохоренко – деревенщина, ни рыба ни мясо, жующая конфеты «белочка». Зачем ей нужно было себя так замарать? Да ещё с такой пришибленной мамашей с рабочей окраины, как наш Фонтан в то время, у нас даже свет на улице не всегда горел. Я таких девчонок совсем не понимаю. Неужели на такие вещи они соглашаются из-за боязни потерять пацана? Как это унизительно, не иметь никакого достоинства. Вот и Лучинкин: если девушка по-настоящему любит, то это естественно. Ну да, ничего себе естественно, хорошо мальчишкам так рассуждать.

С детства у себя на Коганке мы, дети, запомнили поучительный стишок, который кто-то из мужиков дворовых черным карандашом и чуть ли не каллиграфическим почерком написал в уборной. Вы их тоже наверняка знаете, не стану повторять – про наше дело не рожать… Только потом новорожденных из уборной Лизка дворничиха вытаскивала.

Может, я и не права, но это не для меня, всякому овощу свое время. Я еще не вызрела, хотя и южное растение, мне только пятнадцать. Помнишь, как Ваня Солнцев у Катаева в «Сыне полка» говорил: неправда ваша, дяденька. Неправда, Игорек: не эгоистка я вовсе и не ханжа, но и представить себя не могу на месте этих девчонок, или чтобы кто-то требовал моего полного подчинения его желаниям, как бы мальчик мне ни нравился. Так что: «Ему бы что-нибудь попроще, а он циркачку полюбил». Твоя же, Игорь, любимая песня Окуджавы, ты ее постоянно поешь.

Ну, хватит об этом, проехали. Сговорились как-то в воскресенье пойти в кино. Я быстро сделала все свои дела, купила билеты, зашла за ним, как условились, в назначенный час. И ведь знала же его как облупленного, что придется ждать, пока он неторопливо будет собираться. Но такое не могла предположить – и все из-за этой заразы. Как назло, зарегистрированная у него дома радиостанция пропикала несколько раз. Игорёк мне: «Олька, я быстро, только на минуточку», и, надев наушники, улетел в эфир.

Два часа с каким-то таким же прибитым, только тот с другой стороны земного шара, он выяснял: "What is your name?" А я все ждала, куда деваться, сидела и перелистывала журналы, выслушивая эту тошниловку. В кино всё равно опоздали. За то Лучинкин поимел полные штаны счастья. Счастлива была и я, поняв наконец, что это мне совершенно не нужно.

Но чашу моего терпения переполнила мама Игоря. Это было днём, мы как всегда бесились. Игорь был в тот день в ударе, так бацал по фоно, потом играл на гитаре. Несмотря на уже вспухшие подушечки пальцев, местами кровоточащие. Он временами облизывал их губами, чем вызывал у меня чувство сострадания и тронул какие-то душевные струнки внутри. Даже мелькнуло: может, все-таки это и есть начало первой девичьей любви?

Потом мы на кухне ели с ним и его младшим братиком прямо из железной банки консервы «Бычки в томате», пользующиеся в Одессе популярностью. Прямо в банку по очереди макали куски отломанного батона. И вдруг эту идиллическую картину прервала появившаяся на кухне с авоськами мама Игоря. Она примчалась домой в свой обеденный перерыв. Это была совсем молодая и красивая женщина, похожая на актрису Ирину Скобцеву. Как она закричала: «Это что здесь происходит? Игорь, это кто?»

Вид, конечно, у меня был ещё тот. Игорь всегда развязывал мой и без того чересчур пушистый хвост, а здесь мы ещё накувыркались все втроём. Школьная форма, сшитая из вельвета светло-коричневого цвета в мелкий рубчик, на груди была расстегнута, белый воротничок наполовину оторван. Черный фартук перекошен, но себя со стороны я не видела. Игорь сам растерялся и молчал.

Мама Игоря обсмотрела меня со всех сторон:

– Ты кто?

Я только и смогла еле произнести:

– Оля.

– Деточка, – ехидливо выпалила она, – а тебе уроки делать не надо? Твои родители разрешают тебе ходить в гости к ребятам? Ты из какого класса?

Я молчала, как молодогвардейцы.

– Извините, я пойду.

Подхватив портфель, я чуть ли не кубарем скатилась по лестницам. Как он свою маму боится! Даже не заступился за меня. А еще на любовь намекал…

Больше в радиоклуб я не приходила. Лучинкин пару раз приезжал в наш двор на Фонтан. Сидели на скамеечке, болтали. Потом он, как бы оправдываясь, рассказал мне, почему его мама такая строгая. Рассказ Игоря меня потряс. Подарил мне эту настоящую армейскую антенну, которая выбивает искры из асфальта. Не забыл, конечно, съехидничать при этом: «Теперь у тебя есть чем защищать свою девичью честь».

На этом и расстались, разошлись, как принято говорить в Одессе, как в море корабли. Каждый поплыл по своему курсу, сам себе стал капитаном, а штурманом была сама жизнь со всеми ее радостями, горестями и заботами.

Как это здорово, ни к кому не быть привязанной. Быть свободной, вольной, как птица, куда хочешь, туда идёшь, что хочешь, то и делаешь, самой строить свою судьбу. Я смотрела другой популярный в то время фильм «Разные судьбы» и начала понимать, что жизнь прожить – не поле перейти.