Лестница из терновника. Трилогия

Издали Чангран - это крепостной вал цвета песка и торчащие над ним сторожевые башни. На западе из плоской Чангранской долины торчит высокий каменный горб, с незапамятных времён имеющий прозвище Небесный Алтарь, а на его вершине, плоской, как стол, с тех же незапамятных времён возвышается неприступная доселе Синяя Цитадель. Изразцы на храмовых куполах над стеной темны и ярки, как вечернее небо ранней весной - сияют над ними стеклянные белые звёзды; со сторожевых башен Синей Цитадели наверняка видна армия Анну, это плохо. На востоке, за городской чертой, окружённый неприступной стеной, а перед стеной - изогнутым подковой каналом, подальше от городской суеты и маеты - Дворец Прайда, сокровищница и крепость; его с холмов не видно. Окружено всё это упавшими облаками сливовых и миндальных садов, чёрными и зелёными коврами полей, пыльной паутиной дорог, сходящихся сюда отовсюду.

Сердце Лянчина, закованное в броню. Охраняемое, как подобает сокровищнице, волками, готовыми перегрызть горло любому врагу. Обитаемое Прайдом, на котором почиет благодать, Святейшими Наимудрейшими, хранящими древнюю мудрость, и рабами, у которых по определению нет прав, зато есть обязанности: им надлежит повиноваться Прайду, работать на Прайд и - если вдруг задержалась очередная война и её трофеи - отдавать Прайду детей, чтобы львиный и волчий род не прекратился.

Что мы хотим сделать с нашим сердцем? Понимание греховности и зла - пониманием, но благоговейная любовь к Чанграну и старое трепетное отношение к Дворцу Прайда заставляли медлить, вызывали некоторую неуверенность, какой не бывало перед боем в любом из чужих городов.

Чангран хотелось ранить не слишком тяжело: так северянин думает о будущем партнёре в поединке. Анну хотелось выяснить все обстоятельства перед тем, как нанести удар.

И он, остановив отряд и рассматривая с верблюда далёкие городские стены, сперва думал о собственных родных братьях, но как-то замялся - с ними он давно уже не был по-настоящему близок. Потом хотел отправить в город Хенту, чтобы Хенту, вернувшись, рассказал, чем пахнет чангранский воздух - но тоже передумал. И возразила Зушру.

- Командир, - сказала она, - твоих бойцов некоторые помнят в лицо. Уж Хенту-то помнят точно - его же отправил за тобой Лев Львов. Прости меня, командир, если ты хочешь, чтобы по городу побродил лазутчик, которого не заметят, которого прозевают часовые - пошли женщину. Меня. Просто рабыню, ничтожную девку - я пройду, я услышу и увижу, меня - нет.

Анну посмотрел на неё нежно. Добрая сестра, сколько дорог пройдено, сколько боёв... Зушру вернулась из мира теней, её Анну считал погибшей уже года три - и вот она вернулась, с седой прядью в смоляной чёлке, с синяками под усталыми глазами, с незнакомой морщинкой между бровей, женщиной - но вернулась. Друзья возвращаются, если о них помнишь и сожалеешь; может, вернётся и...

- Из тебя получится неважная рабыня, - сказал Шуху. - Вот если бы Чикру могла говорить...

- Не беспокойся, Шуху, - сказала Зушру. - Я родилась в Чангране, я знаю свой родной город, свой проклятый город.

- Не сильно ли сказано? - возмутился чангранец Лорсу.

- Нет, - Зушру только мотнула головой. - Все знают - Чангран проклят, как бы мы его ни любили. Наше дело - снять проклятие с любимого. Для этого мы и пришли сюда.

Никто не возразил.

- Идёт Зушру, - сказал Анну. - В её словах - во всех её словах - есть резон.

Волчицы переодели Зушру. Она оставила тяжёлый меч, пистолеты и метательные ножи, как настоящая женщина, не носящая стальных лезвий. Сняла сапоги, надела поверх штанов длинную холщовую рубаху из чьих-то вещей. Укуталась в плащ, повязалась платком до глаз. Босая плебейка, нищая девка. Добыча - если кто-то польстится.

- Хорошо бы взять с собой пару молодых, - сказала Зушру, рассматривая лица волчиц. - Взять того, кого пошлю к тебе, если придётся остаться там. Помнишь, как мы с Донгу открыли тебе ворота в Хасурне?

Анну не спорил. Три волчицы превратились в забитых рабынь - и Анну отметил для себя силу нового оружия, тихого и тайного, как яд.

В город они пошли пешком. Анну пронаблюдал, как тёмные фигурки, порознь добредя до тракта, смешались с редкой толпой идущих и едущих в город плебеев.

Волки уложили верблюдов.

- А я собираюсь во Дворец, - вдруг заявил Эткуру.

- Погоди, миленький, не стоит, наверное, - сказала Ви-Э, но Эткуру отмахнулся.

- Мне есть, что сказать Льву Львов! А кто посмеет остановить Пятого?!

- Знаешь, что, брат, - тихо сказал Элсу, - чутьё подсказывает мне, что нас с тобой остановят пулями.

- Мы придём во Дворец вместе, - сказал Анну. - И с нами будут мои волки. Я не хочу, чтобы тебя освежевали, как свинью, обвинив в государственной измене.

- А почему это ты не хочешь моей смерти, Анну? - спросил Эткуру, и Анну узнал Эткуру, которого не видел уже давно. Эткуру из Дворца Прайда. Львёнка, которого то и дело несёт. Близость Дворца вернула Эткуру в его собственное прошлое. - Тебе должно быть на руку, чтобы убили Львят Льва - ты ведь сейчас Глас Творца! Это нельзя ни с кем делить!