Лестница из терновника. Трилогия

- Моя логика кажется вам запутанной, Учитель, потому что я не сообщаю исходных посылок, - сказал язычник. - Поединок за любовь в моей стране всегда происходит между равными... или почти равными противниками. Мы знаем друг друга на мечах, Учитель. Мы - в общем равные противники. Но Анну победит.

Бэру смахнул чёлку со лба.

- Если вы равны в бою, то почему ты так уверен в этом?

Ча откровенно улыбнулся, отчего его лицо сделалось совсем детским.

- Я решил.

- Жертва выше моего понимания.

Северянин вздохнул и заговорил снова.

- Мне жаль, Учитель. Я пытаюсь донести до вас мою любовь к вашей прекрасной стране, которую сейчас держат под ярмом, и к её бойцам, которых бросают умирать от боли и стыда, моё страстное желание всё изменить... и... вы старше, Учитель, я говорю вам, как старшему. Я хочу получить Анну - и я хочу, чтобы он был счастлив: умно ли любящему делать любимого несчастным? Я хочу, чтобы у нас были общие дети. Я хочу, чтобы у нас было право касаться друг друга без стыда. Вдобавок я осознаю, что желаю боевого командира и будущего Льва. Я вижу один-единственный способ всё это получить: я должен проиграть поединок - и я его, конечно, проиграю. Оступлюсь. Поскользнусь. Сделаю ошибку. Анну, в конце концов, физически сильнее и имеет боевой опыт, а я всего лишь придворный франтик с претензиями, как сказал однажды Брат моей Государыни...

Бэру смотрел на маленького северянина и поражался силе духа и силе страсти - мирской страсти, помноженной на жертвенную чистоту синих стражей. Это - не лянчинское, да. И если предположить, что это - кшинасское... Бэру смотрел на него и чувствовал странное сожаление, то, которому нет места в душе синего стража - тоску о немыслимом в подлунном мире человеческом идеале, парадоксальным образом воплотившемся в словах язычника.

- Анну возьмёт, а я отдам всё, что возможно, - продолжал Ча искренним тоном ребёнка на исповеди. - Он должен быть свободен. Ради себя, ради нас, ради Лянчина и ради мира. Ваши люди, Учитель, рассказали вам о наших боевых подругах, о сёстрах Анну? Так вот, лично я намерен сражаться ещё и за то, чтобы никто не смел унижать мать воинов. Мать производит дитя на свет, кормит его молоком, учит стоять на ногах и держать щепку, как потом он будет держать меч. На этом мир стоит, но если об этом попытаются говорить мужчины, трясущиеся за собственный статус в глазах женщины, люди, вроде воспитанных здешней давней тиранией, могут поднять их на смех.

- А к женщине прислушаются? - спросил Бэру, отмечая, как каменеет его собственное лицо.

- Прислушаются к послу, который выбрал роль подруги Льва. Сам. Добровольно. Я верю Анну, я верю, что он не предаст меня, как и я не могу предать его. Мы вернём в Лянчин любовь без страха и стыда, завещанную людям Творцом, Учитель. По-вашему, это достойно? - спросил Ча, заглядывая Наимудрейшему в глаза.

Бэру слушал, чувствуя незнакомую боль в душе. Как, по-моему, это достойно? О чём вообще говорит этот нелепый ребёнок - с бесплотным?! О плоти, о женщине, о родах, о младенцах... о том, что бойцы, священники и владыки вырастают из младенцев, а младенцы - плод женского тела. О том зле, обиходно называемом добром, которое сожгло наши души и наше детство. Вот что мудрый Когу имел против этого мальчика с чистыми глазами - он заставляет сомневаться! Своей болтовнёй мальчишка заставил усомниться в себе Синего Дракона! Это же больно, бездна адова! Больно сомневаться! Синие стражи не знают сомнений - и оттого непобедимы и неуязвимы, слово Завета заставляет замолчать могучих мужей - и вот маленький бледный мышонок...

Когу прав. И Лев Львов прав. Анну и Ча - нарушители всего, что только мыслимо нарушить. Упаси Творец, власть окажется в этих тонких пальчиках - всё Мироздание поползёт по швам... Анну - смутьян, которого не устраивает существующий порядок вещей, Анну со своими сомнениями и кодексом чести не ко двору в Прайде, а этот мальчик - кусок его души, оазис в пустыне жизни, колодец, священная вода для него. Его языческий фетиш - хоть и носит знаки правоверных.

По сути безбожник. Без страха перед Творцом. И без страха перед сильными. И даже больше - без страха перед потерей статуса, без последнего страха, который должен быть сильнее страха смерти. Вот что Когу имел в виду. Им нельзя управлять. И Анну будет невозможно управлять - если этот мальчик останется с ним, как щит у его сердца и разума.

Есть очень лёгкий способ покончить с ересью Анну, подумал Бэру, содрогаясь от отвращения к себе. Кожа этого бледного мальчика, завёрнутая в штандарт Анну и отосланная ему с синим братом. Возможно, ярость и жажда мести придаст Анну сил для последней битвы со Львом Львов, но больше никаких перемен не будет. Анну убьёт Льва и станет Львом - а Мироздание останется на месте. Лянчин соберётся с силами, Анну наступит на горло любому недовольному - о, у него будет много ненависти и возможностей! - а потом, возможно, придёт время для вымечтанной нынешним Львом войны с севером. Если не Анну, то его дети сотрут Тай-Е в щебень. И порядок вещей останется прежним - Анну только вычистит его.