Лестница к Звездам (СИ)

Тома открыл глаза, пытаясь понять — он жив или уже умер. Вроде бы то, что он вообще открыл глаза — хороший признак. Мертвые ведь сами глаза не открывают. Или нет? Ведь чего только про призраков не болтают. Может быть, и он сам уже призрак, и ему просто кажется, что он открыл глаза?

С чего вообще появились такие мысли? С того, что вечером, поздним-поздним вечером, он откинул от себя сомнения и открыл-таки объятия Шине. Той самой Шине, которая стала «Шино», зарезав своего предыдущего любовника во время или непосредственно после секса.

Жить Томе хотелось. Но и не расслабиться, не отпустить тот ком перенапряжённых нервов, в который он весь превратился во время боя в полицейском управлении, а ещё больше в битве с Демоном, которая, хоть и была скоротечна, но морально вымотала куда больше, чем час бойни в управлении, Тома не мог. Это было за пределами его сил и возможностей. Ему необходима была эмоциональная разрядка. А секс для данной цели подходил как нельзя лучше.

Уж точно лучше, чем саке.

Но секс с Шиной… Это «Русская рулетка», при которой в барабане револьвера ровно половина патронов вставлена. После этого секса был весьма высок шанс не проснуться.

От того и размышлял нынче таким странным образом Тома: жив ли он, или уже нет? Зарезала его девушка, или, подарив наслаждение, оставила в мире живых, не польстившись на сто миллионов долларов призовых денег?

Но нет, Тома ощущал своё тело. Чувствовал давление головы девушки на своё плечо, которое, кстати, начинало уже затекать. Мертвые ведь не могут чувствовать своё тело?

Тома шевельнулся, чуть исправляя положение своего плеча так, чтобы обеспечить к руке приток свежей крови. И окончательно понял, что жив: у мертвых не может всё так сильно болеть. Вообще всё.

Да уж, вчерашние подвиги не остались без последствий. Притом, имелись в виду совсем не постельные подвиги. Перетруженные мышцы отзывались болью на любое движение. Резкое и не очень.

Тихое шипение само собой вырвалось сквозь сжатые зубы. Это шипение и предшествовавшее ему перемещение плеча разбудили девушку. Если она, конечно, спала. Всё же, это Шина. А она непредсказуема и опасна, как ядовитая змея.

— Доброе утро, Тома, — улыбнувшись, потянулась она.

— Доброе утро, Шина, — ответил подросток, не рискуя повторять её столь сладкое с виду движение. Память о прострелившей боли была ещё свежа.

— Не думаешь, что пора подниматься и готовить завтрак, если мы не хотим опоздать в школу. Ты же вроде бы собирался сегодня на тест?

— А ты? — невольно улыбнулся Тома. — Не собиралась?

— Я собиралась составить тебе компанию, — ответила она, поднимаясь с постели, демонстрируя при этом кошачью грацию и своё совершенное обнажённое юное тело.

— Знаешь, — прищурился Тома. — Думаю, что завтрак немного подождёт, — преодолевая боль в мышцах, поднялся он и прильнул к спине девушки, заключая её в объятия. — Да и на уроки мы слегка припоздаем…

— Думаешь? — приложила свой пальчик к губам и сверкнула хитрыми глазками Шина.

— Уверен, — ответил Тома, заваливая весело визгнувшую и рассмеявшуюся девушку обратно на кровать.

***

***

В школе, как и по всему остальному городу, только и разговоров было, что о бойне в полицейском управлении. Вот только тут ещё добавлялась новость о найденном в заброшенном ангаре теле Дзюбэя. Того самого Дзюбэя, что ещё совсем недавно был замешан в другом скандале с убийством. И, по слухам, сбежал из того самого полицейского управления, где произошла бойня.

Соответственно, и Томе досталась частичка этой сомнительной «славы», так как все ещё помнили о том, что Тома с Дзюбэем были друзьями, не разлей вода. И Томино спокойное лицо вызывало приступы внезапного перешёптывания за его спиной. Тем более, что пришёл в школу он с «Принцессой Кобаяси»…

Тест был сложен. Но режим «робот» помогает не только в драке. Так что, главное было — не опоздать. А они с Шиной едва-едва успели к началу. Однако же, всё же успели.

В остальном же, день был, как день. Школа, как школа. И, хоть за спиной перешёптывались, с вопросами же не лезли.

За одним исключением: Тому вызвали к директору сразу после теста.

В кабинете, в который, после вежливого стука и получения разрешения, вошёл Тома, кроме директора Ясудо, был ещё один человек.

Мужчина, среднего для японца роста, среднего возраста, в недорогом и неброском костюме. В черных его волосах посверкивали белые волоски седины. Глаза мужчины был цепкими, внимательными, в них светился живой ум.

А ещё Тома знал этого мужчину. Это был тот самый детектив, что стрелял в него в допросной комнате, из которой Нагору вытащил накануне Дзюбэя. И доказательством тому, посредине лба мужчины наливался синевой след от удара прикладом АШК, а под глазами темнели синяки, свидетельствовавшие о серьёзном сотрясении мозга, перенесённом этим человеком.