Лестница к звездам

— Да-да, ты не ослышалась. — В его выцветших серых глазах стояли настоящие слезы. — Раскис твой американский папа. Совсем рассупонился. Стал просто крейзи[1]. Может, отведем душу за рюмкой? — Он извлек из сумки большую бутылку «Смирновской», которую, очевидно, купил в «дьюти фри»[2]. — Пожаришь картошки? А у тебя можно курить?

Я кивнула.

Он сидел в кухне и смотрел в окно, за которым уже по-вечернему синело. Я стояла возле раковины и чистила картошку. Я чувствовала спиной, что отцу здорово не по себе.

— Как поживает Вайолет Ли? — спросила я.

— Неплохо. Открыла собственную фирму. Знаешь, как она называется? «Dream’s Table». Это по-русски-то как будет? — Он на несколько секунд задумался. — Ну да, «Стол моей мечты» или «Стол, который может присниться во сне». Все-таки наш родной язык более точен и основателен. Фирма специализируется на сервировке праздничного стола. Представляешь, от заказчиков отбоя нет. Думаю, она скоро уйдет из своего колледжа. В прошлом году вышла наша книга кулинарных рецептов. Мы вместе ее составляли. Я написал целый раздел, который назвал «Барская кухня». В будущем году мы рассчитываем выпустить еще одну кулинарную книгу. — Как ни странно, но я не уловила в его голосе никакого тщеславия, хотя раньше отец мог взахлеб хвастаться своими памфлетами про «ихних» президентов, а позже — наших «демо-импотентов». — В Штатах русское пока в моде.

— Значит, дела у тебя идут неплохо. Рада.

— Спасибо, Мурзик. — Он вздохнул. — Она стала очень религиозна.

— Шутишь.

Четыре года назад Вайолет Ли поразила меня раскованностью суждений, очень смахивающих на наш советский атеизм. Я была в недоумении — ведь она выросла на юге, где так сильно влияние церкви.

— Нет. Чистая правда.

— На то должна быть причина. Что, она потеряла кого-нибудь из близких?

— Оба ее родителя пребывают в здравии, детей у нее нет, сестер и братьев тоже. Просто она взяла и изменила свое мировоззрение. Кажется, это сейчас в моде. Кстати, я тоже его изменил.

Он опустил глаза в тарелку с картошкой и быстро задвигал челюстями.

— Это с чем-то связано? Вернее, с кем-то, да?

— Очевидно.

Я поняла, что отец еще не готов к откровенности.

— А я ушла из издательства и теперь живу на вольных хлебах. Работы хоть отбавляй. В настоящий момент мы переживаем книжный бум, — болтала я, чтобы хоть чем-то заполнить пустоту между нами, возникшую из-за его нежелания откровенничать. — Перевожу с английского столько всякого маразма, что иногда кажется, сама вот-вот превращусь в шизофреничку. Или начну писать книги.

Отец рассеянно кивал головой. Он слушал и в то же время не слышал меня.

— Мама тоже потихоньку переводит. Правда, с французским работы поменьше. Но она выучила английский и подрабатывает с двумя языками. На всяких выставках, ярмарках и так далее.

— Умничка.

Он рассеянно улыбнулся.

— Она перекрасилась в блондинку. Ей это очень идет. Занимается шейпингом и ходит в бассейн. Игорь растолстел и сидит вечерами у телевизора. Я не удивлюсь, если мама бросит его и найдет кого-нибудь помоложе. Честное слово, не шучу.

Отец хмыкнул неопределенно. Похоже, он все еще продолжал жить в своем полушарии, на противоположном краю света.

— Папуля, можешь жить здесь сколько хочешь, потому что ты мне ничуть не мешаешь. — Я попыталась поймать его взгляд. Это оказалось непросто. — Знаешь, мне несколько раз звонила Татьяна. Про тебя спрашивала. Последний раз вчера, после нашего с тобой телефонного разговора. Она что-то почувствовала. Но я ей не сказала, что ты прилетаешь.

— Хвалю, Мурзик. Как выяснилось, я не подвержен ностальгии.

— Что, Вайолет Ли так на тебя повлияла? — с улыбкой поинтересовалась я.

— Вайолет Ли тут ни при чем.

Он налил себе водки и выпил.

— Папа, извини, но я должна закончить сегодня одну нудную рукопись. Это очень срочно. Завтра я буду свободна. В твоем распоряжении комната и кухня, моя творческая лаборатория — в бывшем чулане.

— Мудрое решение. — Наконец отец соизволил улыбнуться. — Я тоже когда-то мечтал сделать из этой комнатушки окошком на старую липу свой кабинет. Да так и не удосужился.

— Липу спилили. Я повесила на окно занавеску и никогда ее не отодвигаю.

Я сделала над собой усилие и встала из-за стола. Отец схватил меня за руку.

— Погоди. Почему ты не спрашиваешь, зачем я приехал?

— Зачем ты приехал, папа?

— Мне сложно ответить так сразу на этот вопрос, но тем не менее я попытаюсь.

Он подмигнул мне почти как раньше и стал возиться с ронсоновской зажигалкой, которая почему-то вдруг вышла из строя. Наконец отбросил ее в сторону и чиркнул нашей простой расейской спичкой.

— Дело в том, что я стал совершенно другим человеком, Мурзик.

— Все-таки, мне кажется, Вайолет Ли время даром не теряла.

— Это точно. Хотя я считаю, что ее заслуга косвенная. Сейчас объясню. Дело в том, что эта женщина с самого первого дня предоставила мне полную свободу действий. Помнишь, Мурзик, я как-то сказал тебе, что в наших женщинах есть тайна, а в женщинах с Запада тайны нет? Так вот, тайна наших женщин состоит в том, что они очень зависимы от мужчин.

— Так уж и все? — недоверчиво переспросила я.