Лестница лет

– О, просто присаживайтесь, – предложила она Нату, и старик остался, где сидел, как раз там, где она и планировала его посадить, – справа от себя.

– Возьмите риса, – она протянула ему миску и крикнула остальным: – Все остывает!

Затем Делия велела:

– Пол, возьми себе, пожалуйста, риса и передай его дальше. Эй, все! Садитесь!

Все сели как по команде. Казалось, что они растеряли запал, и возникла пауза, во время которой Пол с громким стуком уронил на стол ложку. Подросток смущенно улыбнулся и поднял ее. Нат спросил:

– Кто-нибудь из вас видел фотографии Сэведжа? Взрослые повернули к нему вежливые внимательные лица.

– Жил в девятнадцатом веке, – объяснил он. – Работал на влажной эмали, насколько я представляю. Это мне напомнило фотографию, которую он снял в конце жизни. Там показан накрытый к рождественскому ужину стол. За столом сидит сам Сэведж в окружении пустых стульев, ждет свою семью. Там перед каждой тарелкой лежат серебряные столовые приборы, даже перед детским высоким стульчиком, все готово. И когда я смотрю на это фото, я не могу избавиться от мысли, что вот так оно лучше всего, и потом все только покатится под гору. Приедут сыновья и дочери и начнут ссориться из-за ерунды, и шикать на детей из-за того, как те ведут себя за столом, и вспоминать обиды, которые им пришлось терпеть в течение пятнадцати прошедших лет, и какой-нибудь малыш обязательно начнет капризничать, отчего у всех только прибавится головной боли – Нат произнес это, и его голос дрогнул. – Только в этот момент, когда щелкнул затвор объектива, ничего этого еще не произошло, и стол выглядит, как праздничный стол из чьей-то мечты, и старый Сэведж сидит такой счастливый и такой, как бы это сказать, такой...

Старик больше не контролировал свой голос, поэтому он закрыл глаза дрожащей рукой и склонился над столом.

– Это так неожиданно! – прошептал он своей тарелке, пока Делия растерянно похлопывала его по руке. – Простите меня! Извините!

Все притихли. Потом Нат выпрямился, пожав плечами.

– Ха! Думаю, у меня послеродовая депрессия. – Он вытер глаза салфеткой.

– У Ната – малыш, которому три недели, – объяснила остальным Делия. – Нат, вы бы не хотели...

– Ребенок? – воскликнула Линда, не веря своим ушам.

Сэм сказал:

– Линда, я думал, Нат – это твой друг.

– Нет, мой, – возразила Делия. – Он живет на Восточном побережье, и у него совсем недавно родился сын, чудесный мальчик, если бы вы только его видели.

– Самое большое безрассудство, которое я когда-либо в жизни совершал, – хрипло проговорил Нат. – О чем я только думал? О, не то чтобы я это планировал, но... почему я все не бросил? Думаю, я верил, что это – мой шанс наконец стать хорошим отцом. Наверное, именно так, иначе почему я решил, что это будет девочка? Видите ли, все мои остальные дети – девочки. Я, должно быть, думал, что могу заново все это пережить и на этот раз все сделать правильно. Но я такой же вспыльчивый с Джеймсом, каким был с девочками. Такой же резкий, такой же нетерпимый. Почему он не может засыпать по режиму, почему он плачет когда попало... о, самое лучшее, что я мог бы сделать для этого ребенка, – это отправиться на четвертый этаж.

– Четвертый этаж? О, Нат! Даже не думайте об этом– Делия старалась говорить как можно мягче, поглаживая его по руке еще сильнее.

Она должна была понять еще на его свадьбе, что для такого восторженного человека все закончится слезами, как для перевозбужденного ребенка, которому разрешили допоздна не ложиться спать.

– Да. Ну, – сказал Сэм, прочищая горло, – сейчас более пожилые родители встречаются гораздо чаще. Да как раз на прошлой неделе я читал, где же это я читал...

– Важно помнить, что в этом твое предназначение, – звонко сказала Элиза. Все это время она старалась усесться к Сэму как можно ближе, и теперь, для того чтобы увидеть лицо Ната, не обращая внимания на ряд вежливо бесстрастных лиц, ей нужно было наклониться вперед. – Я верю, что мы призваны пережить определенные события. А затем в конце жизни...

– В «Медицинском журнале Новой Англии»! – торжественно сообщил Сэм.

Нат спросил Делию:

– Я не мог бы где-нибудь прилечь?

– Да, разумеется. – Она отодвинула свой стул и протянула старику его трость. – Прошу нас извинить, – обратилась она к остальным.

Все смущенно закивали. Провожая Ната в коридор, Делия почти что ощущала спиной красноречивые взгляды, которыми они обменивались.

– Нужно будет подняться по лестнице, – предупредила она. – Справитесь?

– О да, если ты поможешь. Прости меня, Делия. Я не знаю, что на меня нашло.

– Вы просто устали, – сказала Делия. – Надеюсь, вы не собираетесь сегодня ехать домой?

– Нет, думаю, мне не стоит. – При каждом шаге трость звякала о ступеньку, как будто встряхивали стакан с игральными костями. Его локоть, обтянутый твидовым рукавом, казался высохшим узелком.

– Я собираюсь постелить вам постель, – проговорила Делия, когда они добрались до второго этажа, – а потом стоит позвонить Бинки и сказать, что вы остаетесь ночевать.