Лестница Пенроуза (СИ)

– Да нет же! Она сама мне сказала: «Это примус». Я раньше вообще не знал, что это такое, потому тебя и спросил!

– Тогда действительно странно.

Они помолчали.

– Да, знаешь, вообще много странного происходит в последнее время, – снова заговорил Имс. Как-то глухо, понизив голос, хотя Мише всегда были до лампочки их разговоры. – Вчера вот кот откуда-то это принес, сейчас все время верчу в пальцах и не могу отделаться… – Имс вытащил из кармана пиджака красную игральную фишку и показал Артуру. – Так лежит удобно, как будто старая привычка...

Артур взял фишку и повернул перед глазами. На ней явственно виднелись какие-то следы, похожие на… Артур присмотрелся – точно, на следы зубов.

– Это игральная фишка.

– Артур, я и без тебя знаю, что это такое! – внезапно обозлился Имс и выхватил у него фишку. – Но откуда ее Мерлин притащил, вот что мне интересно… Он же в квартире все время! Я его не выпускаю на улицу!

Артуру на секунду стало нехорошо. Ему показалось, что он видел уже эту фишку. Видел в руках Имса, который ловко пропускал ее между пальцами, как фокусник, и… да, определенно, совал ее в рот и легонько прикусывал, скучая или раздражаясь... но вот только это определенно было не здесь, не с этим Имсом.

Что же за чертовщина. Так ведь не бывает.

И откуда Мерлин мог взять вещь, если существовала она только в артуровом воображении? Точнее, в его подсознании, ведь сны – это подсознательное, насколько Артур помнил. И тут еще примус этот нелепый…

«Не шалю, никого не трогаю, починяю примус, – недружелюбно насупившись, проговорил кот», – вспомнилось Артуру, чтобы, видимо, доказать, что крыша у него поехала окончательно. «Мне не нужна вечная игла, я не хочу жить вечно».

Надо было меньше книжек в детстве читать, подумал Артур. Работал бы сейчас дворником, сгребал мусор и листья на открытом воздухе, насвистывал что-нибудь из шансона и не сходил с ума.

Две рабочие недели после Атланты выдались тяжелыми: полным ходом шло тестирование сразу нескольких инновационных продуктов, офис заполонили фокус-группы – все они состояли из людей, сильно напоминавших обитателей дурдома. По крайней мере, так казалось Артуру. Хотя что там, обычные гики.

Одновременно шла отладка нескольких мощных рекламных кампаний по регионам. К концу дня Артур взмокал, как лошадь, мокрая от пота рубашка неприятно липла к спине. Имс нарезал круги по кабинету, непрерывно наговаривая ценные указания в наушник и не выпуская из рук чашки кофе. Создавалось впечатление, что они где-то в военном штабе, совсем близко к линии огня, и противник наступает.

И только поздно вечером, когда рабочий улей затихал, да еще по пути домой – когда даже дороги уже пустели – можно было вздохнуть свободно, подумать о своем.

Домой, кстати, означало – домой к Имсу, поскольку того в последнее время постоянно посещали гениальные озарения, и Артур был призван воплощать их, как строгий ангел – замыслы господни.

Видимо, поэтому ему даже не снилось то, другое. И он не знал, радоваться или страдать по этому поводу.

Точно так же он не знал, радоваться или опасаться косых, неловких взглядов, которые бросал на него Имс, когда думал, что Артур этого не замечает.

Имс словно бы приглядывался, будто они не были знакомы уже довольно долго и довольно близко.

И Артур решил сделать вид, что ничего не было. В конце концов, его наняли работать? Прекрасно.

Похвальным этим намерениям мешало с блеском осуществиться лишь то обстоятельство, что Артур все время, почти безотлучно, находился рядом с Имсом, всей кожей чувствовал его присутствие. От нервов он долго не мог заснуть в его квартире, ворочался на постели, а потом разом проваливался в сон, как в чернила.

Наверное, поэтому ничего и не снилось.

А потом приснилось.

***

Он снова обнаружил себя где-то в Европе, в уличном кафе, перед ним на столике в плетеном блюде лежали какие-то сдобные лепешки и красовались побитые глиняные кувшины с пенистым красным вином. По-видимому, было уже поздно, темнело, но жара спадала медленно. В теплых сумерках витало множество запахов – пекущегося хлеба, старого прогретого камня, пота, вина, каких-то душно и приторно благоухающих цветов… От кафе открывался вид на улицы – каменные, вековые, узкие, как шпага.

Флоренция, как-то разом ясно понял Артур.

Каким чертом его занесло во Флоренцию?

Поправка – не его, а их.

Имс сидел сбоку, тянул вино из стакана, щурился со света в полумрак и расхлябанно ковырялся во рту зубочисткой. Слишком расхлябанно. Судя по всему, он был напряжен до предела.

– Ну и где носит этого дундука? – пробормотал он.

Артур машинально отпил чай, стоявший перед ним в большой белой чашке. Чай был отвратительным.

– Вот я же зарекался с ним работать, – проворчал Имс. – Это ты меня уговорил. Я скоро начну подозревать, что вас связывают более нежные отношения, чем все думают! Ну как он опять тебя развел! Да и меня тоже – это же я повелся на картины! Вот идиоты, а!