Лестница. Сборник рассказов

Глупо вот так стоять под этими взглядами – это не отдых. Быть может, соберёшься с силами и поднимешься на девятый? Отдохнёшь там, как следует отдохнёшь. В конце концов, большая часть пути осталась позади, за твоей сутулой спиной… Ну хорошо, не сутулой, не обижайся. Но стройным кипарисом тебя тоже не назовёшь, и осанка твоя далека от осанок офицеров военно–морского флота её величества королевы Великобритании, которые целыми днями простаивают у стен, прижавшись к ним спинами. Представляешь? Целые поля молоденьких офицериков в лабиринте казарменных стен. Им просто некогда шляться по пивным. Я знаю, что ты был не в пивнушке, это я – вообще, о современных тенденциях. Ведь в те же самые минуты, когда ты шуршал палой листвой в аллее, тысячи твоих сограждан складывали свои жизни на алтарь небытия в духоте и смраде пивных. И в те же самые минуты тысячи офицеров военно–морского флота её величества молчаливо подпирали стены…

Что, пошёл?.. Ну давай, давай…

Девятый. Кто–то оставил здесь газету на полу, так что можешь расположиться с комфортом. Вытяни гудящие ноги. Прислушайся к шумному дыханию: оно становится всё медленней, всё спокойней. Только не усни, я тебя умоляю! Спать на девятом опасно. Помнишь, как года два назад здесь подняли сонный труп?

Курить не надо, тебе ещё три этажа. Три этажа – это, конечно, ничто, это мелочь по сравнению с тем, что уже, но тем не менее.

Да, это здорово, что ты всегда берёшь с собой на прогулку карманную фляжку, очень хорошо. Коньяк не утоляет жажды, но и не роняет самооценку, как пиво. Никто из этих студентов, что, гомоня и смеясь, спускаются с десятого, не скажет, что ты алкаш несчастный. Потому что ты пьёшь коньяк, а не пиво. Коньяк – это благородно. Даже отрыжка после него благородна. И фляжка у тебя красивая – серебристая, с головой льва на боку, в кожаной оплётке.

Хорошо, что он не попал по кости, этот юнец. По икре. По икре – это совсем и не больно. Ты не злишься, не протестуешь, ты – улыбаешься. И это правильно. Несчастные юнцы, они достойны сочувствия. Постарайся только, чтобы улыбка твоя не выглядела ни подобострастной, ни заискивающей. Иначе будет ещё пинок. И слова какие–нибудь обидные. Улыбайся спокойно и с достоинством. Можно добавить немного скорбного сожаления об их глуповатой непосредственности. Они ни в чём не виноваты. Такова природа, такова жизнь, таково – всё. Да и, в конце концов, они имеют право не знать, что ты не бомж.

Нет–нет, брось сигарету. Конечно, после глотка коньяку хочется расслабиться, спокойно подымить, улыбаясь своим мыслям, но… Правильно, вставай.

Десятка. Круглое число. Круглое, как трамвайное кольцо, которое видно из твоих окон. Круглое, как бесконечность. Круглое, как… Ладно, не напрягайся, ты никогда не отличался ни фантазией, ни парадоксальностью мысли, ни афористичностью суждений. Ты и сам это знаешь, разумеется. Да не заводись, я не хотел тебя обидеть, тем паче, что обидчивостью ты тоже никогда… Чёрт, да ты, кажется, просто пьян! Очень некстати, старик, ведь нам подниматься ещё два этажа. Давай–ка, соберись, утри пот платком, постой немного, держась за перила и улыбаясь этой своей дурацкой улыбкой. Посмотри на собаку. Ты не знаешь, но она всегда сидит здесь – каждый день, вот уже лет семь или восемь. Она приходит к человеку, что живёт вон за той дверью. Обрати внимание, какого она нежного салатового цвета. Да не дверь, а собака. Если будешь злоупотреблять коньяком, когда–нибудь она сядет и у твоего порога.

Одиннадцатый. Ну вот и всё. Почти. Этот человек на велосипеде… Да нет, это не хозяин той собаки, он действительно едет на велосипеде. Если не ошибаюсь, он живёт на пятнадцатом. Он всегда спускается и поднимается таким способом, даже когда лифт работает. Спортсмен, велосипедист, готовится к олимпиаде. Скажи ему что–нибудь, видишь, как он улыбается тебе? Кажется, предлагает подвезти. Ни к чему, конечно, ведь тебе остался всего один пролёт. Посмотри ему вслед: как лихо он несётся вниз, как умело закладывает вираж, как блестит его шлем. И сделай последний рывок – ложись грудью на пространство, как красноармеец на белогвардейский штык.

Ступенька… ступенька… ступенька…

Дом, милый дом! Припади лбом к прохладе металлической двери и плачь, рыдай, никого не стесняясь. Всё кончено.

Где–то выше слышны голоса, музыка и мегафон, бросающий в толпу лозунги. Наверное, там организовали митинг. Тринадцатый и четырнадцатый всегда отличались особо активной гражданской позицией. Конечно, глядя на мир с такой высоты, немудрено уподобиться… Стоп. Это плохая мысль, дурацкая какая–то мысль. Как, впрочем, и все твои мысли.

Да не торопись ты так, не суетись. Или это коньяк не даёт тебе попасть ключом в скважину? Не думаю. Успокойся, улыбнись победно и одним движением добейся своего. Ключик в замочек – сколько раз ты проделывал это и всегда получалось. Да, время не стоит на месте, да, ты уже не тот – как и весь этот мир, – но это же не повод перестать быть собой, не так ли?

Придержи дверь, ты же знаешь, как гулко она ударит в стену, если не придержать.