Лестница в небо

Пока спускались, он забежал в несколько комнат, разменивая деньги, а у выхода захватил стопку старых газет с подоконника. Смысла во всех его действиях я не понимал ровно до того момента, как мы остановились у темного сарая за территорией общаг. Еще раз оглядев меня с головы до ног, Тарас выдал последние напутствия:

— Значит так: внутри говорю я. Никакой жалости, никаких сантиментов. Это — учебный материал. Они это знают, их все устраивает.

Сарай оказался ночлежкой для бомжей. Едва мы вошли, нам навстречу подалось с полсотни аборигенов, пугая меня этим порывом. Студент заорал еще с порога:

— Бабы есть?

Из вороха тряпок показалось несколько тел неопределенного вида.

— Раз, два…. четырнадцать. Нормально. Через минуту по одной заходим! — с этими словами он развернулся и открыл собственным ключом небольшую относительно чистую каморку, где из всей обстановки присутствовали только две скамейки. Застелив их прихваченными газетами, он крикнул в проем двери:

— Заходим!

Любая диагностика в целом была довольно простым делом: посылаешь определенное воздействие, и смотришь, как оно отзывается. Свою собственную оформленную силу одаренный какое-то время до рассеивания видел, на этом все и строилось. Сложнее было объяснить результат — воспринимал отклик каждый по-своему. Если брать ближайшую аналогию, то это было как с запахами: попробуйте рассказать, как пахнет незнакомый аромат, и сразу все поймете. Для этого и требовался наставник: первые действия он производил через руки ученика, делая энергию видимой сразу для двоих. Отчасти это был еще и вопрос доверия, но с целителей, насколько я знаю, брали нешуточные клятвы не пользоваться силой для вреда, возможно еще и закрепляли на ментальном уровне, да и незачем это было сейчас Тарасу.

— Выдаешь стандартное воздействие, я оформляю, — скомандовал Сова, укладывая мои ладони на оголенный живот расположившейся на скамейке женщины. — Епа-мать! Это ж сколько у тебя силищи-то!

— За языком следим! Матушку не трогаем! — моментально реагирую я на ругательство.

— Прости…те. Не удержался.

— Проехали! Ты работать будешь? Здесь как-то не курорт!

Дальше пошла учеба. Зачем нужны были все предосторожности, я понял, когда одна ушлая бабенка чуть не вытащила у Тараса деньги из кармана. Будь у меня что-то ценное — давно бы лишился, контингент здесь чистотой помыслов не отличался. За отработку техники студент каждой женщине платил по рублю. Шум за стеной подсказывал, что деньги сразу же меняли хозяев, но Тарас велел не отвлекаться. Пятая или шестая женщина оказалась беременной, ее оставили для сравнения. Судя по ругани моего временного учителя, патологий у плода было до хрена, я же только мог определить, что все плохо — в отклике преобладал грязно-серый цвет. Неудивительно, в общем-то, учитывая место.

Женщины попадались разные, кто-то повиновался указаниям молча, кто-то пытался поговорить, парочка давила на жалость, выклянчивая повышенную плату. Но Тарас был калачом тертым, на хныканье не велся.

Принцип уловил легко, так что уже через несколько подопытных к удивлению наставника, занимался диагностикой самостоятельно, но пока под его контролем.

— Глашка, иди нахрен! Второй раз ты нам не нужна! — внезапно заорал Сова у меня над ухом, — Все кончились? Буфетчицу позови!

— Ой-ой-ой, подумаешь! — закривлялась в дверях самая первая женщина из очереди, — Буфетчица! Там тебя благородия требуют!

Буфетчицей оказалась мало похожая на обитательниц ночлежки молодая женщина. Еще не до конца опустившаяся, она пока лишь запахом выдавала свою принадлежность к бездомным людям.

— Не вздумай жалеть! — опять предупредил меня студент, ничуть не смущаясь ее присутствия, — Эта особа здесь всем верховодит. Бьюсь об заклад, половина сегодняшних денег у нее осядет.

— Эх, вашсиясь! Не слушайте его! Я тут самая слабая, куда мне! — заприбеднялась вошедшая, — Лифчик снимать?

— Куда, бля, загололяешься! — матюгнулся студент, не обращая внимания на сомнительные прелести местной «паханки», — Легла, кофту задрала, и хватит!

— Не кричи, красавчик! Тебе неинтересно, а ихсиясь, может и оценит! Мои сиськи еще никого равнодушными не оставляли! Он же, смотри, совсем нецелованный, небось!

— Рот закрыла и легла!

— Вот все вы так! А поговорить? А приголубить?

— Буфетчица!!!

— Ладно, ладно! Лежу, молчу! — отработав изученное действие, обнаружил, что обвислая грудь бабенки и вправду кого-то прельстила.

— Поздравления принимаешь? — спросил я у пациентки.

— С чем?

— С беременностью, — на поверхностный взгляд у этой ребенок в отличие от «эталона» развивался вполне нормально.

— С какой, нах…, беременностью? Это что ж творится-то? А ну, давай, проверь нормально! — завопила она, хватая Тараса за руку.

Отодвинув мои ладони, Тарас сам проверил еще раз. Отклик был тот же.

— Ну, что, мать, доигралась? Дотрясла сиськами?

— Ах, он сволочь, кобель! Убью, суку! — с так и задранной кофтой Буфетчица выскочила из каморки, обещая незабываемые кары неведомому отцу. Переглянувшись, мы заржали.