Лестница в небо

— В гимназию тоже поступили вместе, Лев Романович за них обоих хлопотал. Но ничего про более ранний период собрать не удалось. Не особо удивительно, ярцевский щенок гасителем оказался, пока не подрос — прятали, так что если наш при нем состоял, то толком ничего разузнать и не получится.

— Ну а ты что скажешь? Тоже думаешь, что внешность подделана? — обратилась княгиня к задумавшемуся сыну.

— А? — очнулся Павел. — Внешность?.. Вряд ли…

— Ты что-то почувствовал? — оживился отец.

— Я совершенно не представляю, кто его мать, — невпопад ответил наследник.

— Как будто тебе много в то время от женщины надо было! Ты еще скажи, что любую подружку тех времен вспомнить смог бы! — разозлился князь.

Княгиня сердито поглядела на мужа. Период пичканья сына сомнительными препаратами она вспоминать не любила, а особенно не нравился ей побочный эффект от их приема. Но, несмотря ни на что, за судьбой незаконнорожденных внучек она приглядывала, а повальная гибель внуков заставила выплакать немало слез втайне от всех.

— Любую не любую, но за пределы наших земель я тогда редко выбирался, сами же помните! Так что это очень странно. Потому что парень — точно мой сын.

— Точно мы узнаем только послезавтра — анализ сутки готовится! — отрезал князь. — Пока не увижу результаты — это все только предположения!

— Думаешь, согласится? — спросила Полина Зиновьевна.

— Во-первых, с чего бы ему отказываться! А во-вторых, никто и спрашивать не будет! Усыпим, кровь и пробы возьмем — много времени не займет!

— Что-то мне подсказывает, что так просто не получится, — все еще витая в своих мыслях, хмыкнул Павел, — помяни мои слова… Но я настаиваю, чтобы анализ проводили не у нас, а отдали на сторону! Или даже лучше в несколько разных мест. А потом сравнили бы результаты.

— Не доверяешь Деменеву?

— Что-то мы стали забывать, что Деменева нам Лизкин отец сосватал. А чем дальше, тем больше у меня вопросов и к нему, и к Гордеевым появляется…

— Разумно… Лаборатории тогда сам выбери. Но чтоб ни одного нового слуха не появилось!

ГЛАВА 11

Если кто-то думает, что после встречи с родней я гордо удалился в ночь, то сильно ошибается. Мы еще почти час оттанцевали, а после пошли провожать двух достаточно молоденьких женушек офицеров, чьи мужья не смогли присутствовать на приеме из-за службы. Ну как провожать… Предложили их подбросить на катере. Михалыч, понимая момент, шел самым медленным ходом, приставленная к нам кистеневская охрана деликатно удалилась дышать воздухом на палубу, так что две благоустроенные со всеми удобствами каюты были в полном нашем распоряжении, чем мы не преминули воспользоваться к обоюдному удовольствию. Дамочка, положившая глаз на Бориса, была неслабой темной, так что ни за нее, ни за друга я не волновался, правда, по этой же причине в ее опьянение ни капли не поверил, хотя и вмешиваться не стал. В конце концов, ни я, ни Черный не были настолько значимыми персонами, чтобы к нам специально подводили озабоченных красавиц.

Земеля, конечно, попытался потом сделать нам выговор, поскольку битый час не мог связаться по рации ни с одним из нас, но глядя на наши довольные рожи, бросил это бесполезное занятие.

Зато понедельник настроение подпортил: мало того что надо было идти в опостылевшую гимназию, так еще и никаких ожидаемых подвижек с «Фаворитом» не случилось. Те как работали в обычном режиме, так и продолжали, что даже настораживало: Елизавета Михайловна не производила впечатления женщины, способной тихо таить ненависть годами. В связи с отсутствием реакции мы даже усомнились в ранее сделанных выводах, а Руслан с Брониславом умчались рыть землю дальше в поисках заказчика слежки и компромата на агентство. Из уже подслушанных разговоров топтунов личность таинственного клиента «Фаворита» не вырисовывалась, отчитывались шпики непосредственно в головной московский офис, оттуда же получали неизменное указание продолжать. Сложился какой-то замкнутый круг: они следили за мной, мы следили за ними, а ясности не прибавлялось. Еще и Рогов опять звонил, интересовался делами, но в нашей непонятной обстановке я не хотел афишировать связь с ПГБ, так что его командировка в который раз откладывалась, что не прибавляло ни мне, ни ему радости.

Второе, что портило мне настроение, — это глупая, иррациональная обида на Задунайских. Друг семьи, как же! Друзей так не подставляют! Столкнуться с родней я мог сотней способов, тот же князь мог не устраивать представление на потеху публике, а аккуратно вывести их к себе в кабинет и пригласить меня туда же. И то, что он был явно раздражен каким-то разговором с Потемкиными, его не извиняет. Да, я знаю, что между их кланами не все гладко, но я-то тут при чем? Открытым текстом ведь говорил, что не рвусь к ним в родственники.